Пещерные девы - стр. 6

Даже сквозь безумный птичий галдеж Наоми слышала его дыхание. Почему он не опустится на колени рядом с ней, чтобы она могла видеть его лицо? Почему не говорит с оператором 911 по сотовому? Почему не обнимает, не утешает ее?

Ботинки спокойно стояли на одном месте. Как будто их владелец был всего лишь сторонним наблюдателем.

Хрипы Наоми прервала мощная волна судорог. Продолжительная конвульсия замкнула ее диафрагму, как будто кто-то повернул рубильник в последний раз. Судороги шли одна за другой, казалось, им не будет конца. Но вот перед глазами Наоми поплыл туман, а когда крупная дрожь наконец перестала сотрясать ее тело, наступила полная темнота.

В понедельник, 26 марта, Кристина, как обычно, опаздывала на совещание. Приоткрыв тяжелую дверь большого банкетного зала в цокольном этаже отеля «Чикаго Мариотт», она тихо, как мышка, шмыгнула внутрь. Тускло освещенный зал был полон агентов, которые сидели и смотрели в экран на стене над подиумом.

Дверь за Кристиной закрылась с громким стуком. Патриция Гастон, новый директор чикагского отделения ФБР, прищурившись, поглядела на Кристину с трибуны и продолжила говорить. В руке у нее была лазерная указка, которой она тыкала в новую схему реорганизации, выведенную на экран.

Кристина поискала себя в лабиринте имен, сгруппированных под ячейками, представляющими каждое подразделение филиала. Вот она – Кристина Прюсик, судебно-медицинский эксперт – в нижней части экрана, прямо под каким-то Недом Мирандой. Это еще кто такой? Судя по схеме на экране, в реорганизованной структуре она оказалась еще ниже по служебной лестнице, чем прежде. Не на это она надеялась после четырнадцати лет успешной службы в Бюро. Не исключено, конечно, что Роджер Торн, бывший директор чикагского филиала, который прошлой зимой ушел на повышение в Вашингтон, предупредил сменщицу о том, что у Кристины есть привычка нарушать правила – и да, она их действительно нарушала, чистая правда. Но она всего пару раз не поставила начальство в известность о своих планах и действовала на свой страх и риск, и то лишь потому, что в уголовном расследовании рано или поздно наступает момент, когда главное – не упустить время. Время имеет решающее значение. И это истина, которая не меняется никогда.

Пока новая директриса расхаживала по подиуму, Кристина отметила для себя ее ярко-красный костюм. Гастон показывала презентацию, и ее голос звучал уверенно-монотонно. В презентации были представлены какие-то новые документы, и лазерная указка в руках начальницы зигзагами скользила по ним, показывая, как именно сотрудники будут их заполнять, чтобы затем своевременно передать их руководителям своих подразделений, которые должны будут незамедлительно их подписать и передать дальше. На экране мелькали, сменяя друг друга, формы ежедневных, еженедельных, ежемесячных, квартальных и годовых отчетов. Кристине, как руководителю отдела судебно-медицинской экспертизы, тоже предстояло окунуться в этот административный водоворот.

Она в ужасе помотала головой. Ежедневные отчеты? А работать когда? Но новый директор отделения – это та самая новая метла, которая по-новому метет, а значит, ей, Кристине, как и всем остальным, придется приложить максимум усилий, и она постарается. «Первое впечатление самое яркое» – как однажды сказала Кристине мать, наглаживая бледно-голубую плиссированную блузку дочери для ее первого дня в восьмом классе школы Святой Агнессы в Детройте. Йорца Прюсик хотела, чтобы ее дочь выглядела наилучшим образом. «Говори «да, мэм», когда к тебе обращаются, и обязательно улыбайся. И держи рот на замке, пока тебя не спросят. Слышишь меня, Кристина?»