Пещера - стр. 16
По пути в прихожую в голову мою пришла совершенно бредовая мысль о том, что, возможно, эта самая девушка…
О том, что мысль эта не просто бредовая, а архибредовая, я убедился, как только распахнул дверь и обнаружил за ней Виктора свет Андреевича собственной персоной.
– Как, ты ещё не готов?! – трагически заорал он прямо с порога и, обернувшись, пожаловался кому-то позади себя: – Он ещё не готов, представляешь!
Этим «кем-то» оказалась, естественно, Наташа, и в руках у неё было, естественно, две книжки. Одна моя, другая, конечно же, мне…
– Приветик поэтам! – весело прощебетала она и, поцеловав меня в щёку, протянула книжки. – Эту подпишешь, а это тебе!
Я взглянул на обложку. Игорь Северянин.
Наверное, ещё вчера, получив такой подарок, а уж тем более от Наташи, я был бы на седьмом небе от счастья. Но сегодня, сейчас…
– Это мне? – вяло проговорил я. – Насовсем?
– Ну, разумеется! Ты год издания посмотри!
– Спасибо! – я взял книжку, вяло полистал страницы. – Наверное, это как раз то, чего мне так не хватало для полного счастья. Как думаешь?
Наташины брови удивлённо взлетели вверх. Она внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала.
– Почему ты ещё не готов?! – снова встрял в разговор Витька. – Нет, вы на него только посмотрите! Стоит, разговаривает…
– А где Сергей? – игнорируя Витьку, спросил я у Наташи.
– Внизу, у машины. Сейчас поднимется. – Наташа поискала глазами зеркало, нашла и надолго к нему прикипела. – А ты что, и, правда, ещё не готов?
– О, господи! – вздохнул я. – Да готов я, готов… вот только объясните, сделайте милость, куда это я должен быть готов?
Наташа, оторвавшись, наконец, от зеркала, многозначительно покосилась на Витьку.
– Моя вина! – сокрушённо вздохнул тот, и виновато развёл руками. – Понимаешь, поднять то я его поднял, а вот разбудить… Ты хоть помнишь, о чём мы с тобой по телефону разговаривали, балда ты стоеросовая? – обратился он ко мне. – Хоть что-нибудь помнишь?
– Пива хочешь? – уклонился я от прямого ответа. – Холодненькое, прямо из Баварии.
В «Баварию» Витька естественно не поверил, но от пива, по причине вчерашнего обезвоживания организма, не отказался (не та натура), и таким образом временно был выведен из строя.
А я подошёл к Наташе, всё ещё вертевшейся возле зеркала.
– Всё хорошеешь, мать!
– Твоими молитвами! – она повернулась ко мне. – А ты, я вижу, не особенно торопишься?
– Куда?
– Сейчас я ему всё объясню! – откупоривая очередную бутылку, заторопился Витька. – Значит так…
Он многозначительно замолчал и сделал первый глоток, после чего содержимое бутылки убавилось самое малое на треть.
– Лопнешь! – предупредила Наташа, глядя на Витьку не то с сожалением, не то с восхищением. – Или ещё чего случиться… некрасиво будет…
– Попр-рошу не перебивать! – Витька сделал ещё один, более чем солидный глоток. – Так вот, мы… то есть, я и эта вот влюблённая парочка…
И Витька лихо опрокинул в рот жалкие пивные остатки.
– И куда льёт? – задумчиво проговорила Наташа. – У Сергея две штуки вылакал, тут уже за третьей полез…
– Жалко, да? – окрысился Витька, лаская в руке третью бутылку. – Не думал, что ты такая жадина!
– Сам дурак!
Наташка выразительно покрутила пальцем у виска и снова занялась зеркалом.
– У него вчера был тяжёлый день! – вступился я за друга. – Исключительно тяжёлый!