Песчаный блюз - стр. 7
Захарий, обозрев трюм, молча ушел обратно. Это не его дело.
Зато это было дело Михи. Он сразу побагровел, замахал руками и тонким голоском выкрикнул мне в лицо:
– Музыкант, это что такое?!
– А ты не видишь? – спросил я хмуро. – Твой товар.
– Товар? Товар?! Нет тут никакого товара! Это называется бой, а не товар!
– А что ж ты хотел, по мне из «гатлинга» стреляли и динамитом швырялись.
– Ты должен был груз сберечь! – Он попытался схватить меня за воротник, и тогда я не выдержал.
Я устал, глаза слипались, хотелось есть, в горле пересохло, а тут этот мелкий гад скачет вокруг, визжит да еще и дергает ворот моей куртки, а она, между прочим, считай что новая, всего три сезона ношу… В общем, схватил я его самого, приподнял и прижал спиной к переборке. Думал врезать для острастки по надутому брюху, но все же не стал этого делать, лишь сказал в красную морду:
– На ферме вашей ящики ставили. Паковали, в трюме крепили… Ваши батраки, ваши с Христой. Если б нормально закрепили – они б не посыпались! А крышки почему с них послетали?!
– А ты должен был проверить, как груз в трюме уложен! – выкрикнул он.
– А я и проверил! – заорал я, распалившись пуще прежнего. – С виду все нормально было! Вернусь на вашу ферму – пристрелю тех сволочей, которые ящики мне грузили, передай это Христе!
– Я передам! – завопил он, брызгая слюной мне в лицо, и пришлось отпустить его. – Я Христе все передам! Он с тебя шкуру спустит и на рогатинах растянет! Он тебя самого на рогатине растянет! Распнет, как того мутанта, чтоб груз его не гробил!
– Да брось, – сказал я устало и шагнул к лестнице. – Это всего лишь яйца водяных курочек. Сколько они стоят? По пять медяков за ящик…
– Яйца всего лишь?!! – выкрикнул Миха мне вслед и, подскочив, дернул за плечо так, что пришлось повернуться. – А ты видел, какого они цвета?! Это голубые яйца! Голубые!!
– Ну так и что? – не понял я. – Да хоть розовые.
– А то, что это новая порода! Христа этих куриц много сезонов выводил, чтоб они такими яйцами неслись… Они по серебряку за пару стоят!
– Это еще что за цены? – удивился я. – Ты что плетешь? Ну, я тебе дам щас краску, выкрась свои яйца в голубой цвет – никто за них серебряка не даст.
Миха глубоко вдохнул, положил ладонь на грудь, помассировал ее и заговорил тише:
– Это особый сорт, Музыкант. Особая порода курочек. Опытная. В таких яйцах эти… белки какие-то невероятные, и еще что-то есть, чего в обычных нету. Кальций какой-то. И они вкусные, вкуснее обычных. Для Христы они как дети малые были. Любимые. Он столько с ними возился, и так уж горд был, что вывел наконец эту долбаную породу… Стоят они дорого, очень. А у тебя семь ящиков побилось! За этот товар, за то, что ты его не довез в сохранности, Христа тебе такой счет выставит…
В люке показалась голова Захария. Окинув нас взглядом, он сказал:
– Любезничаете? Слушай сюда, Музыкант. «Зебу» почти каюк. Бензонасос считай что полетел. По борту левому стойку менять да и обшивку не мешало бы новую. Еще аккумулятор… Ну короче, Карлов с Лешем тут прикинули: восемь монет. И это минимум, по знакомству, за работу мы только так… на водку с закусом с тебя возьмем.
– Восемь… где ж я сейчас возьму столько серебра, Захарий? – возмутился я.
– Серебром? – удивился он. – Очнись, брат. Я ж сказал: бензонасос менять надо. Стойку. Еще амортизатор там у тебя потек, ремень генератора порвало. Восемь золотых. А может, и больше.