Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии - стр. 9
После поражения в Смоленской войне 1632–1634 гг. русский царь и московское правительство не оставляли намерения возвратить Смоленск и всю традиционно примыкавшую к нему и подчиненную ему территорию бывшего Смоленского княжества. Во всяком случае, эти намерения и основополагающие стратегические цели были продиктованы необходимостью укрепить стратегическое положение московского государства на его западных границах – Смоленск являлся «щитом Москвы» на Западе, одной из главных крепостей, упрочивавших стратегическое положение Московского государства на линии ее естественной геополитической границы – на линии Днепра. Однако проблема укрепления своей западной границы не была единственной для русского царя и его правительства. Не менее важными и болезненными были еще две геостратегические проблемы – северо-западная, на русско-шведской границе и южная – граница с крымско-татарским Диким Полем. Можно сказать, что международное положение России в это время и ее основные внешнеполитические проблемы заключались в своеобразном «треугольнике» Швеция – Польша – Крым, и попытка решения внешнеполитических задач на одной из «сторон этого треугольника» неизбежно провоцировала угрожающую России политическую и военную активность двух других. На всех трех указанных направлениях линия стратегической обороны была чрезвычайно уязвимой с точки зрения естественно-географической или геополитической.
Озабоченное осложнением отношений с Крымом с 1637 г., готовясь к возможной с ним войне, московское правительство решило усилить оборону на засечной черте. С 1638 г. были развернуты активные работы по укреплению Белгородской засечной черты. Было решено вновь призвать на военную службу в приграничные солдатские и драгунские полки солдат и драгун из полков, участвовавших в Смоленской войне 1632–1634 гг. Им было приказано состоять «в той службе по-прежнему»>41. Намечено было также «прибрать» на драгунскую и солдатскую службу еще 8 тысяч человек. Драгунские и солдатские полки 1 ноября 1638 г., распущенные «на зимние квартиры», насчитывали свыше 13 тысяч человек. Весной следующего года было решено вновь призвать их на «действительную» службу>42.
Заметное ухудшение русско-шведских отношений и ожидание возможной войны России со Швецией возникли вскоре после вступления на престол нового царя Алексея Михайловича. В 1646 г., в связи со сложившимися внешнеполитическими обстоятельствами, царский тесть стольник Илья Данилович Милославский был направлен в Голландию нанимать опытных капитанов и солдат 20 человек «добрых самых ученых»>43. В августе 1647 г. он привез с собой в Москву несколько опытных голландских офицеров. Прежде всего, следует отметить приезд в Москву отца и сына Бокховенов – полковника Исаака ван Бокховена и его сыновей майора Филиппа-Альберта и Корнилиуса ван Бокховенов. Однако указанные выше мероприятия, по мнению шведского резидента в Москве К. Поммеринга, были обусловлены не только внешнеполитическими, но, быть может, в не меньшей мере внутриполитическими обстоятельствами.
«Так как стрельцы не пользуются доверием, – сообщал шведский резидент своей королеве Христине 26 января 1649 г., – то Букгофен под верховным начальством Ильи Даниловича (Морозова), который очень полагается на голландцев, будет командовать пятью тысячами человек в качестве отряда телохранителей великого князя: на такое хорошее распоряжение бояре смотрят с неудовольствием»