Первые десять вдохов - стр. 4
– Да, не было, спасибо, – задумчиво повторила Адель, опять проваливаясь в свои мысли.
Она не могла справиться сама. И сейчас, придя на прием, хотела использовать его как открывалку, как консервный нож. Чтобы аккуратно, без разрывов, вырезать то, что заставляло просыпаться её в холодном поту по ночам. Вырезать и похоронить в красивой маленькой могилке. Похоронить и больше никогда не возвращаться к этому вонючему, мерзкому трупику собственной боли.
Но он сбил её. Что было не так? Почему она перехотела делать это его руками? Стыдно? Но он же врач.
– Я могу помочь, – словно читая мысли, ответил он.
Эта фраза ударила очень сильно, она пристально посмотрела, приоткрывая себя и, блеснув глазами, опустила голову.
– Я не знаю.
Крестовский попытался вернуть её:
– Давайте ещё раз сначала.
– Что? – коротко спросила девушка.
– Расскажите о себе.
– Я – русская, – не задумываясь, повторила она.
– Это так важно? Вы выделили это как характеристику.
– Я не похожа на других. Не такая как все. Мне кажется, что это потому, что я русская.
– Вы бывали в России?
– Да, несколько раз. Меня возила бабушка. Когда мне было десять лет, мы прожили там почти год. Я ходила в русскую школу.
– Вам понравилось?
– Я не могу сказать, что мне понравилось, но для меня это было правильно.
– Вы хотите вернуться? Тоскуете?
– Нет.
– Вы часто упоминаете бабушку. А мама?
– Мама умерла. Давно. Когда я была маленькая. Я плохо помню её. Только нежность, теплые руки, как мы подолгу лежали в кровати перед сном и то, как она целовала меня. После её смерти я жила с отцом. К нам переехала бабушка. У меня есть ещё старшая сестра.
– Вы были счастливы?
– Да, у нас дружная семья, у сестры есть муж, дети. Мы все любим друг друга. Много праздников… Много подарков.
– Отец? – Крестовский присмотрелся.
– У нас близкие отношения. Можно сказать, что мы – друзья. Хотя, – девушка кивнула и легко вздохнула, – в последнее время мы общаемся гораздо реже. Он много работает. Судоверфи Пакстона. Слышали?
Он кивнул. Крестовский изучил всё о её семье ещё неделю назад, когда она позвонила и записалась на прием.
– Мне казалось, вы работаете с отцом.
– Я занимаюсь рекламой для компании. Но когда все проекты запущены, бывают большие перерывы. Он с головой погружается в работу. Потом, внуки. На меня не так много времени.
– Вам нужно больше?
– Наверное… Иногда мне хотелось бы поговорить.
– О чем вы хотели с ним поговорить?
Адель задумалась. И потом, с большой теплотой и любовью в голосе ответила:
– Может быть, просто поговорить. Ни о чем, – было видно, как она в этом ответе отодвигает назад свою нужду.
Крестовский слегка подался вперед:
– А о том, что вас угнетает, получилось поговорить хоть раз?
Адель мотнула головой и немного поморщилась.
Крестовский перестал спрашивать.
Девушка сидела в строгой прямой позе и смотрела мимо доктора глазами какого-то глубоко откровения или убеждения. Ему не совсем было ясно. До конца сеанса оставалось несколько минут.
После затянувшейся паузы, он, неожиданно для себя, произнес:
– Мы можем просто разговаривать. Не как врач и пациент, – «идиот», – пронеслось у него в голове, – давайте как друзья.
«Идиот и красавица», – снова пронеслось в голове.
Адель перевела на него взгляд. Крестовскому захотелось запустить себя в этот взгляд целиком. Согреться её теплом, ведь у неё наверняка есть много тепла. А ему так давно холодно.