Первокурсница - стр. 23
– Цела? – снова спросил Саня. – Шишек не набила?
– Нет, – машинально отозвалась я. – Что это было? Кто в нас врезался?
– Кто врезался? – нервно хмыкнул парень. – Мы врезались. Хорошо, что в сугроб, а не во встречную машину. Чудом увернулся. Ну и шуточки у тебя.
– А я-то при чем? – изумилась я. – Если рулить не научился, нечего других обвинять!
– Ты зачем своего кота мне под педаль подсунула?
Тут я вспомнила истошный кошачий вопль, который предшествовал нашей аварии. Какой ужас! Котенок! Он, видимо, спрыгнул вниз, пролез под сиденьем и забрался Сане в ноги. А тот наступил на него со всей дури. Много ли надо такому малышу? Как он страшно захрипел, бедненький! В этом здоровом лосе, небось, килограмм девяносто весу! Он раздавил моего котенка! Того самого, которого я собралась защищать от мамы до последней капли крови. Мой маленький пушистый рыжий зверек, который так доверчиво тыкался в мою ладошку и которого я собиралась назвать Анфиской, окажись он девочкой. У меня потемнело в глазах, и я коршуном налетела на Саню, отчаянно крича:
– Где моя Анфиска? Отвечай сейчас же! Где она?
– Какая еще Анфиска? – опешил тот.
– Разве я для того ее взяла, чтобы ты ее убил? Живодер! Взял и растоптал ее, как червяка!
– Ты чокнулась?! Я из-за твоей кошки машину разбил!
– Плевать, это всего лишь железка. А ты убил живое существо!
– Следить надо за своим живым существом, а не ворон по сторонам считать! – разозлился Саня и вышел из машины.
– Эх, и ни фига себе! – донеслось до меня. – Тысяч на десять потянет. Удружила, нечего сказать.
Я выбралась наружу, не обращая внимания на гневные реплики моего раздосадованного приятеля, присела на корточки и заглянула под водительское кресло. Пусто. Я обошла машину, открыла переднюю дверцу и заглянула под другое сиденье. Мне едва удалось разглядеть крохотный неподвижный комочек. Я протянула руку, и из-под сиденья раздалось угрожающее шипение. «Жива!» – обрадовалась я и с трудом вытащила упирающуюся всеми четырьмя лапами взъерошенную Анфиску.
– Нашла, что ли? – подошел Саня. – Ничего с ним не случилось, зря беспокоилась. Подумаешь, придавил чуть-чуть. У кошки десять жизней.
Я посадила Анфиску за пазуху и сказала:
– Никогда больше ко мне не подходи! Понял? Видеть тебя не хочу.
– Куда ты? Мы же еще не доехали.
– Спасибо, накаталась!
– Сама же виновата. Разве можно пускать животных гулять по салону?
Я развернулась и, демонстративно постукивая каблуками по обледенелому асфальту, пошла прочь. До моего дома осталось меньше двух кварталов, если идти дворами, а не по шоссе. Но Сане об этом знать не обязательно. Пусть мучается угрызениями совести, что я топала пешком в такой мороз целых три остановки, да еще практически ночью.
Когда я вернулась, мама уже легла или сделала вид, что легла. Свет в ее комнате не горел, и телевизора слышно не было. Мне даже стало обидно – время одиннадцать, дочери нет, а мамуля дрыхнет себе и в ус не дует! А если со мной что-то произошло? Ведь я же сказала ей, когда убегала, что она меня больше не увидит. Такое равнодушие пришлось мне не по душе, но сейчас было очень кстати. Я тайком пронесла Анфиску в свою комнату, решив, что сейчас нужно взять тайм-аут и набраться сил для продолжения войны. Потому что если волосы не вернуть, то выбросить кошку маме вполне по силам, и она должна узнать о животном в доме как можно позже.