Первобытные - стр. 11

– Волоките… Волоките его сюда, ближе, к яме… Его теперь не узнать – раны, порезы без числа, весь разорван, весь красен…

– Кладите осторожней… Анеле, не гляди!.. Что ты городила про Небесного Ребенка, про то, как он в небе пляшет?! Если ты тяжела – тебе на смерть глядеть нельзя, ибо неживого родишь!..

По коже моей бегут тысячи острых искр. Волосы встают дыбом. Я вижу Горбуна – распростертого. Это страшнее всего, что я видела в жизни своей.

– Я не тяжела, – плачу я. – Это предчувствие. Знаю, что Огонь с неба сойдет. Знаю, что плод во мне запляшет. Времена развернулись индюшачьим хвостом. Было это? Или будет?.. Или уже – совершилось?.. Фанио, приложи ухо к моему животу – может, совершилось уже!..

Фанио гладит меня по плечам, пальцы ее дрожат, седые космы трясутся в рыдании.

– Ты сама не знаешь, что сказала ты. Небо не обмануло тебя. Есть Небесный Огонь. Он прилетит к тебе. Ты зачуяла его издалека. Но сперва накрой погребальной шкурою того, кто здесь был так дорог тебе, что на щеках твоих пролегли пустынные дороги слез. Проводи его во Тьму. Ты имеешь на это больше прав, чем все мы, люди Племени. И сам Хэш тебе слова не скажет.

Фанио притискивает мою голову к своей груди, а охотники все роют и роют яму, и из-под их скрюченных пальцев и крепких пяток черными фонтанами летит и летит холодная земля.