Первая волна: Сексуальная дистанция - стр. 19
А потом был подробный допрос: где я был, что видел, что сказал и сделал, и ремень в ход так и не пошел. Но я рано радовался, что удалось открутиться. Ради нас объявили внеочередное собрание, где должны были быть обе наши учительницы, мой отец, я, Альбина с мамой и родители остальных детей ее класса. Нас явно ждал суд Линча. Жаль, не Дэвида Линча, потому что в том цирке, что устроили эти люди, не хватало только карлика, играющего на скрипке.
Меня поставили перед доской, хорошо не на табурет, и взрослые люди принялись упражняться в навыках травли. Как меня только ни назвали! И малолетним бандитом, и деградирующим поколением, и беспощадной машиной убийства. Мне припомнили все подзатыльники, угрозы и накрученные уши. Всплыли прошлогодние подвиги и оптимистичные прогнозы на будущее, в котором я уголовник, наркоман и убийца. Когда дошло до того, что сегодня я разбиваю носы одноклассникам, а завтра дворняжку расчленяю на заднем дворе, я уже едва держался.
До сих пор вспоминаю и дико злюсь на ту ситуацию. Да, я задира, да, поведение ни к черту, но перед всеми этими людьми, а их было не меньше двух десятков, стоял восьмилетка. Ребенок! Напуганный и беззащитный. И все, о чем я мог думать в тот момент – не зареветь! Это было все, на что хватало моей щенячьей воли. Я чувствовал себя самым ужасным и самым напуганным человеком на земле. Как маленький звереныш, стаей загнанный в угол. Так себе ощущение. До сих пор мороз по коже.
И когда дошло до детской комнаты полиции и органов опеки, которым следует быть в курсе семейной обстановки, что порождает таких монстров, ведь дети никого не бьют, если их не лупят дома, наконец вмешался мой отец. Он резко встал, со стуком вколотив ладони в парту, и оглушительно произнес:
– А теперь я выскажусь. – Он вышел из-за стола и встал рядом со мной, положив руку мне на плечо, и сразу нахлынуло такое облегчение, что в тот момент я был максимально близок к тому, чтобы в слезах вцепиться в его ногу.
Чтоб вы понимали, мой отец – это двухметровый человек со внешностью Александра Абдулова. Он одновременно вызывал уважение и симпатию, был очень умным, начитанным и воспитанным человеком. Но сейчас я видел, каким белым стало его лицо.
– Мой сын виноват во многом из того, что о нем сказали. Но в первую очередь виноват в этом я! Это я научил его упрямо идти к цели, отстаивать свои принципы и защищать то, что ему дорого. – Его огромная рука сжала мое плечо. – Не всегда дети правильно выбирают методы, но я уверен в одном. Защищая девочку, Алексей добивался извинений. Чего добивался ваш сын, когда плевал в рисунок одноклассницы и швырял в нее предметы? – Он уставился пронизывающим взглядом в глаза матери Огаркова.
В классе повисла тишина.
– По какой причине педагог отсутствовал в классе сразу после звонка и что за отношения выстроены в детском коллективе, если мальчики позволяют себе втроем травить девочку?
– Она могла сама дать отпор, – донеслось с левого ряда, где сидели родители одного из сообщников. – Девочку никто не бил!
Тогда из-за стола встала мама Альбины. Сама же она сжалась на стуле и сидела, глотая слезы.
– У девочки есть защитник, – сказала она спокойным голосом, – он дал отпор. Достаточно ли этого для того, чтобы ваши сыновья оставили мою дочь в покое?