Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя» - стр. 38
На основании всех этих соображений капитан 1 ранга Зарин предложил затопить несколько старых кораблей на фарватере, а людей с них и прочих кораблей обратить на усиление гарнизона. Прискорбно было представителям славного Черноморского флота выслушать подобное предложение, и у многих из них навернулись на глазах слезы. Запрудить порт и запереться в нем безвыходно значило отказаться от славной встречи нашего флота с неприятельским в открытом море, значило отказаться от звания моряка, столь высоко чтимого черноморцами.
Своей любовью к делу, своим единодушным стремлением на общую пользу черноморцы довели свои корабли до того высокого совершенства, которому завидовали иностранные державы. Теперь, когда они могли справедливо гордиться своим созданием, приходилось собственными руками потопить эти корабли в волнах родимого моря. Решаясь на такую меру, моряки отважились уничтожить сразу то, к чему они стремились более полувека, в чем видели свое призвание, свою будущность. Громкий говор, оживлявший совет, перешел теперь в безмолвие. Все молчали, но Корнилов видел, что большинство одобряет предложение Зарина и согласно с ним он видел, что все члены совета затопление кораблей признают единственным средством к спасению Севастополя, но что ни один из них не решился произвести этого рокового слова.
Не соглашаясь с таким мнением совета, Корнилов вызвал тем самые оживленные споры. В это время ему доложили, что приехал главнокомандующий, князь Меншиков, и находится на четвертом номере (так называлась одна из батарей Северной стороны). Корнилов, распустив совет, отправился к главнокомандующему.
– Готовьтесь к выходу, – сказал он, уходя, членам совета, – будет дан сигнал, что кому делать.
Явившись к главнокомандующему, Корнилов изложил ему мнение совета и объяснил свое намерение выйти в море. Меншиков согласился с советом и приказал затопить корабли на фарватере. Корнилов отказывался исполнить это приказание.
– Ну так поезжайте в Николаев к своему месту службы, – сказал Меншиков, рассерженный таким упорством Корнилова, и приказал своему ординарцу позвать к себе вице-адмирала Станюковича.
– Остановитесь, – вскричал Корнилов, – это самоубийство… То, к чему вы меня принуждаете… Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелем, невозможно! Я готов повиноваться вам.
Затопление кораблей было действительно необходимо. Жертвуя несколькими старыми судами, мы преграждали неприятелю всякую возможность ворваться на рейд и вместе с тем усиливали Севастополь более чем 10 000 человек матросов испытанной храбрости.
Вечером 10 сентября суда, назначенные для потопления[9], были поставлены на указанные им места.
В течение ночи приказано было свезти на берег все, что можно, а на рассвете следующего дня погрузить корабли на дно.
В восемь часов вечера на этих кораблях, по морскому обычаю, сыграли зорю и опустили флаги. Ничто не напоминало их близкой погибели, и только тогда, когда уже совершенно стемнело, экипажи их съехали на берег. Большинство матросов и многие из офицеров были грустны: им было жаль, что корабли, на которых они служили, с которыми сроднились, должны погибнуть, не померившись силами с врагами отечества в честном и горячем бою.
В полночь 11 сентября глухой треск и клокотание воды возвестили, что потопление кораблей совершилось. Поутру над поверхностью моря плавали обломки мачт шести судов. Один только корабль «Три святителя», оставаясь на поверхности, долго сопротивлялся, не желая расставаться с жизнью. С шумом лилась вода в отверстия, прорубленные в подводной его части, но кораблю все-таки не хотелось погружаться в воду. Тогда приказано было пароходу «Громоносец» подойти и пустить несколько бомб в корпус несчастного корабля. После нескольких выстрелов обреченный на погибель корабль «Три святителя» зашатался, волны расступились перед ним, и он после долгой борьбы, как герой, отстаивающий самого себя, свое величие и славу, медленно опустился на дно, предназначенное быть его могилой… Шум воды, треск ломающихся мачт вместе с грохотом пушек, скатывающихся с одного борта на другой, сопровождали эту борьбу с морем корабля, владыки моря. Не одна горячая слеза скатилась с ресниц зрителей этой печальной сцены.