Первая Мировая. Война между Реальностями - стр. 46
Во второй фазе на западе сложится положение, чреватое для союзников проигрышем войны, поэтому им придется контратаковать под угрозой тотального поражения. Ситуация на востоке не может быть спрогнозирована с полной определенностью, но там тоже предполагаются активные боевые действия, причем, если на предыдущей стадии австро-германские войска отошли на тыловые рубежи, контратаковать придется им, а если на востоке уже были достигнуты тактические победы, то – русским.
Поскольку война началась в августе, к окончанию второй фазы наступит период распутицы, и начнет ощущаться дыхание зимы, когда волей-неволей придется приостанавливать операции. Это неизбежно наложит отпечаток на боевые действия третьей, завершающей фазы.
Здесь нужно учитывать, что к этому времени могут «самоопределиться» некоторые из нейтральных на 1 августа стран – Турция, Болгария, Румыния, Италия, что создаст дополнительное оперативное напряжение. При этом неожиданно может приобрести значение Южный театр военных действий, на котором в первые месяцы войны, по идее, не должно произойти ничего важного.
Таков рисунок, но, как справедливо указывает М. Галактионов: «При самом неблагоприятном стратегическом положении исход борьбы решается столкновением живой силы, вооруженной техническими средствами. Сильная и уверенная в себе, сознательная воля главнокомандующего могла бы во много крат повысить динамику битвы, устранить помехи маневру, внести согласованность, – словом, направить события по иному руслу».[37]
План Шлиффена вносит согласованность в события на двух театрах военных действий – западном и восточном, и постулирует, что от «юга» ничего не зависит. Но что с четвертым перечисленным театром, Океанским?
А ничего. Истинный юнкер Шлиффен флотом не интересовался, да и не имела Германия к моменту его отставки сколько-нибудь значимых военно-морских сил. А потом в стране «исторически сложилось так», что у сухопутного и морского планирования не было ни одной точки соприкосновения. Армия делала свое, флот – свое, вернее сказать, не делал ничего,[38] и все высшее руководство страны полагало это вполне нормальным. Двоевластие в Германии обернулось на первом этапе мировой войны разрывом между «сухопутной» и «морской» стратегией и обессмысливанием такого значимого и неимоверно дорогого оружия, которым является военно-морской флот.
Представьте себе большую комнату, скорее зал, в котором собралось довольно много народа, все с повязками на глазах – не то чтобы совсем ничего не видно, но очень мало.
Эта комната символизирует западную часть европейского континента и изготовившиеся к войне армии.
Она имеет вид неровного прямоугольника: южная сторона меньше северной, а западная – меньше восточной. Кое-где, в основном на юге и юго-востоке, комната заставлена мебелью, мешающей передвижениям – это Альпы, Балканы и Карпатские горы. Пол в основном паркетный, но участки паркета разделены исключительно скользкими мраморными плитками, переход через которые возможен только по перекинутым мостикам – система Вислы и Сана на востоке, система Рейна и Мааса на западе.
Звучит сигнал гонга (в действительности это были выстрелы, которыми сербский студент Гаврила Принцип убил австрийского эрцгерцога и его супругу), и в комнате начинается движение.