Первая империя. Книга 13. Паладин Веры: Долгий путь до Аландона. Том 3 - стр. 15
– Постойте-ка батенька! Вы куда это намылились? Да мне император потом в Акатуевские свинцовые рудники сошлет! У вас ранение… – но был оборван самым бесцеремонным образом – Спокойно, Док! Я здоров, как бык! – и он дал себя осмотреть и замерить сердцебиение и кровяное давление!
Бух-бух-бух! Сердце раненого пациента бухало с сосредоточением тягового дизеля Катерпиллера! И нет ни малейшего намека на сбой сердечного ритма, что крайне обязательно при контузии даже в самой малой доле? А кровяное давление – 129/67/73? Доктор даже помотал головой, словно отгоняя видение – пациент при нем – здоров, как бык!
– Правильно Док, на мне пахать надо?! – с усмешкой в глазах спросил Матвей, закатывая обратно рукав гимнастерки, тем временем ординарец притаранил френч и Матвей накинул его, словно в седло Гнедка взлетел!
Френч сидел на нем, как влитой! И каждый мускул его прокачанного годами войны тела, играл ими, перекатывая под кожей костюма воина, вызывая невольный вздох восхищения как доктора и его многочисленных санитарок-сиделок, заглянувших в отделение полевой хирургии, даже сам Михалыч на время попал под мощнейший обстрел колоссальной харизмой, что перла буквально из-под каждой складочки его френча…
А ведь его стачала сама Марфа-искусстница, что буквально обожает каждый сантиметр кожи любимого супруга! Вот уж воистину – магия Любви! И потому Матвей всегда и всюду в нем, даже иногда и на приеме у императора, мотивируя, что воину не пристало раздеваться в пух и прах, обвешиваясь металлическими бякушками, чем неоднократно вызывал приступы неудержимого смеха государя-императора!
А Михалыч, глядя на него, сторожко смахнул слезинку облегчения в уголке глаза – Брат, ты будешь жить вечно! Зуб даю…С такой волшебницей, как твоя жена – это просто, как чих! Кроме того, кого не попадя не называют – Сын Маниту! Верховного Бога индейцев Всей Америки!? И пусть вера у нас и разнится, но в принципе, Бог всегда един! Это даже они признают, так что их Маниту – это наш Христос!? А кто есть Ты? Матвей…сын божий и человечий?! – и тут Михалыча, словно молния, пронзил ответ – Дак ведь ты уже есть сын божий? Значит…образ твоего Предка по факту…есть САМ БОГ? Нихренасе?…
От убойности аргументов в теории Михалыча о непростом происхождении Матвея, он упал на стул, который только и успел сбалансироваться на трех ногах, иначе он бы грохнулся на пол…Лицо Побратима побелело, губы пересохли…
Он увидел, что лик его друга незаметно так изменился, что ли? Как там, в лагере военнопленных, под Анкориджом? Но тут, как и там, подтверждая божественность Провидения в отношении его Матвея…– ударил такой Апокалиптической силы гром и за окном сверканула просто огромная молния, ударившая в высохшее дерево за окном госпитальной палаты! Ослепив всех присутствовавших на этой не побоюсь этого слова, божественной сцене, что люди неистово божились, а сам Матвей еще не понимая, почему люди вокруг него становятся на колени, только недоуменно оглядывался…Пока не увидел себя в отражении оконного стекла! Боги! На нем, на его голове, нимбом Святого сияла начищенным золотом ТА САМАЯ корона Правителя Аляски! Сиречь Аландона…
И губы убеленного сединами побратима – казака прошептали – Славься в веках, Матвей – православный Воин, Хранитель и Защитник Земли!