Перстень Солнцевой Девы - стр. 25
– Давно они пришли? – спросил Доброня.
– Да перед Сварожками как раз.
– Что-то сомнительно, – заметил вполголоса Стейн. – В такое время никто не ходит по морям. К стрижке овец все возвращаются и живут дома до весны.
– И что? За данью приходили? – Святобор нахмурился.
– Пока не слышно. Да зима впереди еще долгая…
– Вот завтра и узнаем, кто это и откуда! – Деленя стиснул челюсти, ноздри его сердито раздулись. – Пока я жив, никто другой не будет во владениях моего рода собирать дань!
– Ну, двадцать человек – это еще не войско.
– Сперва двадцать, потом двести.
– А потом на трехстах кораблях, – пробормотал Стейн и посмотрел на Велемилу: помнит ли она сагу о войске Франмара?
– А мы еще девку притащили! – Доброня тоже посмотрел на младшую сестру. – Мертвецов ловить! Как бы нас не переловили. Не оставить ли ее здесь пока?
Однако Велемила решительно отказалась отставать от своих, и Доброня согласился, что держать ее на глазах и впрямь будет безопаснее. Чужая весь в глухом лесу – тоже не самое надежное место.
Утром отправились дальше. Тропа вилась по берегу Сяси – Сясьйоки, как ее называла местная чудь. До цели оставалось уже недалеко. Сначала показались сопки, вытянувшиеся вдоль реки, а потом и сам Вал-город – довольно высокий каменистый холм, дальняя часть мыса между Сясью и ручьем. Конец мыса был отрезан валом, поверх которого шел частокол, но от него теперь оставалось лишь несколько покосившихся бревен по краям. Дальше от мыса, на том же треугольнике между рекой и ручьем, лежало село – собственно, продолжение Вал-города, не поместившееся внутри частокола. Под крыло старого воеводы Хранимира сюда собирались словены и чудины, кое-кто из варягов, и Хранимир даже поговаривал в последние годы, чтобы расширить вал и захватить им «припеку», как он называл приросшие избы. Земли в ближайшей округе было мало, урожаи плохие, и хотя валгородцы распахивали клочки среди леса и сеяли ячмень и рожь, главными их кормильцами оставались лес и река. Да еще торговые гости, державшие путь к верховьям Волги и дальше на Восток. Правда, ездили мало – самый короткий путь к Волге был и самым опасным, пролегая через земли чужих и недружественных чудских племен. Бывало, что торговые гости просто исчезали, со всеми людьми и товарами – и никто не мог сказать даже, где именно.
Со стороны села действительно пахло дымом. В избушках топились печи – из заволок вырывались серые клубы. Вот между строениями замелькали люди. Святобор велел всем приготовиться, а лошадь с сидевшей на ней Велемилой оставили на опушке, под присмотром брата Витошки. Ему, как и ей, было пятнадцать, но родился он не от Милорады, а от младшей Домагостевой жены, чудинки Кевы. Довольно щуплый, он уступал сестре ростом, но был ловок, сообразителен и не растерялся бы в трудный час. Соскочив на землю, Велемила отдала повод Витошке, чтобы привязал, а сама обошла куст, выискивая место, откуда лучше видно.
Обитаемы оказались только три соседние избы, и у ладожан несколько отлегло от сердца – в трех избах приличное войско не поместится. Но и пара десятков вооруженных, крепких мужчин, привыкших добывать средства к жизни грабежом, могли принести округе много бед. Засядут здесь и будут ходить то в одну весь, то в другую, угонять скот, уносить припасы и забирать женщин. Потом обложат данью – как откуп от набегов. И вырастет здесь новый Лют Кровавый. Нет уж, как говорится, надо сразу волков истребить, пока не выносили все стадо.