Персональный детектив - стр. 43
Дом, догадавшись об этом, выхолодил галереи, Фальцетти шел по ним сквозь свежие сквозняки, со сжатыми кулаками, полуприкрытыми глазами. Дорога казалась ему бесконечной и раздражала, он подумал даже, что зря выбрал беседку. И когда он наконец очутился перед низкой дверью из кательмесского дуба, ни бешенство не уменьшилось, ни решение не пришло – Фальцетти чувствовал себя дурно, и даже, кажется, началась тяжесть в висках – предвестие судорог.
Дом к его приходу успел разжечь камин и предупредительно раскрыть два прикаминных кресла с бокалами шиипа на подлокотниках. Моторола никогда не появлялся перед Фальцетти в качестве тридэ, так что на самом деле второе кресло было не нужно. Дом раскрыл его из вежливости – мол, наверняка знаю, что креслом вы не воспользуетесь, но не считаю себя вправе лишать вас возможности принять решение самому.
Моторола оценил жест.
– Ваш Дом очень чуток. Поблагодарите его от меня.
Фальцетти, ни слова не говоря, тяжело плюхнулся в кресло.
– Этот парень не годится, – заявил он.
– Эми? Но почему?
– Я его знал когда-то. Грубая скотина. Очень ненадежен.
– Странно, – с искренним недоумением сказал моторола. – Я не знал, что вы знакомы.
Фальцетти выбрался из кресла и забегал по беседке.
– Этот подлец запустил в меня камнем! Из-за спины! Такой человек не годится для этого, как его… идеального жителя!
– Но в вас никто не бросался камнями. Я бы знал. Вы ничего не путаете, господин Фальцетти?
– Он швырнул мне в спину огромный булыжник! Только за то, что я надрал ему уши! Швырнул булыжник и убежал. Думает, я забуду. Он еще вдобавок и идиот. Вы хотите получить город, полный воинственных дебилов?
– Сколько же ему тогда было лет?
– Откуда я знаю? Десять. Двенадцать. Может, восемь. Какая разница? Подло! В спину! В меня! Он поднял руку на меня! Он хорош только для тюрьмы, этот гадина!
– Кстати о тюрьме. Ваш друг Уолхов совершил побег из Четвертого Пэна. Теперь мечется по Ареалу, пытается спрятаться подальше от своего персонального детектива, этого Кублаха.
Фальцетти будто наткнулся на стену.
– Дон? Когда?
– Две недели назад. Сейчас ищут Кублаха, а тот куда-то делся и на запросы не отвечает. Ищут. Но это непросто. Ведь у него-то нет персонального детектива.
Фальцетти сразу забыл и об Эми, и о мотороле.
– Дон! Надо же! Куда они смотрели? Да и зачем убежал-то? На что рассчитывал?
Фальцетти и сам не понимал, почему его так сильно взволновало известие о побеге Дона. Прошло шесть лет с того дня, когда они в последний раз пожали друг другу руки. За это время Дон превратился совершенно в другого человека – интеллекторный террорист, преступник, одними обожествляемый, другими проклинаемый… Иногда Фальцетти спрашивал себя, тот ли это Уолхов, которого он когда-то учил первым хнектовским проделкам, но он слишком хорошо знал Дона в лицо, чтобы оставалось место сомнениям. Тот, тот самый. Их недавний, состоявшийся всего полгода назад, разговор по закрытой от контроля линии (это было дорогое удовольствие для Фальцетти, но других телекоммуникаций он не признавал, даже если заказывал на Ямайке новый стульчак из зеленого сталактита) еще раз подтвердил это. Такой же грубиян, такой же наивный дурак, только в ореоле рецидивиста.
Дон тогда отказался от чести быть матрицей идеального жителя, чем сломал огорченному Фальцетти хитроумнейшую комбинацию. «Напрасно вы вообще полезли к Дону с таким предложением, – попенял ему тогда моторола, услышав о разговоре. – Я бы мог вам заранее сказать, что он откажется. Да и не годится он ни по каким меркам для матрицы, зря вы это, ей-богу, господин Фальцетти!»