Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - стр. 64
Еще в конце 1805 года в столицу Карабаха Шушу был отправлен батальон героя штурма Гянджи подполковника Лисаневича. Подполковник имел задачу обеспечить защиту границ ханства от вторжения персов и не дать карабахскому хану переметнуться на сторону противника.
Престарелый Ибрагим-хан Карабахский встретил русских с нескрываемым раздражением. С Лисаневичем он разговаривал, что говорится, «через губу».
– Если Ибрагим якобы на словах желает принять российское подданство и к нему на защиту пришел русский отряд, то чего рожу воротить? – делился он со своим помощником майором Джораевым.
Тот только плечами пожимал:
– Хитрит не иначе старый хрыч!
Что-что, а хитрить Ибрагим-хан действительно умел. За долгие годы своего правления он превратил свое ханство в самое могущественное в Закавказье. К мнению Ибрагим-хана прислушивались ханы Карадага и Ардебиля, Нахичевана, да и другие тоже.
Воевать Ибрагим-хан также умел. Когда-то он отбил нападение кубинского хана, а затем сумел выстоять в непростой войне против самого персидского властителя Ага-Мохаммеда-хана!
Всего год назад Ибрагим подписал Кюрекчайский договор, согласно которому его ханство переходило под руку России. Но затем старый хитрец передумал и теперь вертелся ужом, пытаясь усидеть сразу на двух стульях – российском и персидском.
Поэтому русскому гарнизону Шуши жилось не слишком сытно. Ибрагим-хан обманывал то с провиантом, то с фуражом, а то и с тем, и с другим. По этой причине не сложились у хана отношения с Лисаневичем, который не без оснований подозревал властителя Карабаха в двуличии.
Когда в мае 1806 года персидская армия Аббаса-Мирзы пересекла пограничный Аракс, то первым делом она направилась именно к Шуше. Во главе персидского авангарда был поставлен старший сын карабахского хана – Абдул-Фетх. Пока деятельный Лисаневич готовил Шушу к обороне, Ибрагим-хан внезапно объявил ему, что из-за наступившей жары плохо себя чувствует, а в каменной Шуше ему просто не хватает воздуха, поэтому ему надо срочно покинуть крепость.
– Вот ведь как, – невесело усмехнулся Лисаневич, – семьдесят лет хватало, а теперь вдруг нет!
Выехав из Шуши, Ибрагим-хан расположился вместе с сопровождавшими его домашними, большой охраной и свитой в четырех верстах от Шуши в замке Мирза-Али-Беков Сенгир. Оттуда он слал гонцов к своему сыну Абдул-Фетху, извещая его о всех делах русских. Раз в несколько дней Ибрагим-хан посещал Шушу, где его осведомители докладывали владыке о том, что нового предприняли русские для обороны. Но лазутчиков имел не только Ибрагим-хан. Были они и у Лисаневича, тем более что подполковник бегло говорил на фарси. При этом о хане докладывали ему, прежде всего, армянский врач мелик Джемшид и ближайшие родственники самого хана.
Налицо была прямая измена, но вначале Лисаневич пытался действовать уговорами, посылая к Ибрагим-хану его сына и внука, чтобы те уговорили изменника прекратить сношения с неприятелем и вернуться на российскую сторону. Лисаневич докладывал: «Как по сим случаям измена оказалась явною, то я послал для уговора оного сына его Мехти-агу и внука Джафар-Кули-бека, с тем чтобы он, разруша все с персиянами связи, возвратился бы со всем семейством в крепость, которые, пробыв там большую часть дня, сначала возвратившийся Джафар-Кули-бек объявил мне, что он хотя несколько раз уговаривал хана отстать от персиян, но кроме брани русских он ничего от него не слыхал и сверх того хан его убедительнейше просил, чтобы он постарался зазвать в дом меня к себе и, поймавши там, отдать ему и также выкрасть брата своего Шукур-Уллаха, находящегося в аманатах в Елисаветполе, отчего-де я ему отказался; сверх сего объявил, что в нынешнюю ночь или хан уйдет к персиянам или персияне с ним соединятся, после чего прибывший Мехти-ага также объявил, что он сколько ни старался уговаривать хана, но хан ни на что не соглашается и явно уже принял сторону персиян».