Персидский джид - стр. 12
…– Что там? – спросил Данила, приподнявшись на локте.
– А что, миленький?
– Воет что-то?
– Воет?
– Прислушайся…
Оба замерли. После ласк, которые временно лишают человека и зрения, и слуха, тишина подземелья сперва показалась всеобъемлющей, а потом донеслось что-то сквозь земляную толщу, голос не голос, вой не вой, а неприятно…
– Данилушка! – вскрикнула Дуня, уловив эти звуки. – Ой, Данилушка, бежим отсюда! Ой – кого-то мы потревожили!
Но не бежать она кинулась, а обхватила Данилу так, что и не пошевелиться.
– Пусти, Дунь! Пусти-ка!
Данила зажал смертельно перепуганной девке рот и опять прислушался.
– Дунька, там человек… – растерянно произнес он. – Вопит же – «люди добрые!..». Ей-богу!
– Да Бог с тобой, светик! Нечистый дух тебя смущает! Татарская неприкаянная душа там бродит! – возразила Дуня. – Чур меня, чур, наше место свято!..
Судя по тому, как девка от него отстранилась, она перекрестилась, и не единожды.
– Какого ж ляда татарская душа по-русски орет? – возмутился Данила. – Ну-ка, слушаем еще…
И точно, голос сделался чуть более внятен. Но шел воистину из-под земли.
– Слушай, девка, – вдруг развеселился Данила, – а не завела ли туда баба какого горемыку, вроде как ты меня, да и бросила?
Тут на ум ему пришел Богдаш Желвак – и Данила, при всей своей верности товарищу, искренне порадовался смехотворному Богдашкиному приключению. Не одному же Даниле терпеть насмешки!
– Больно глубоко, – возразила Дуня, – мы вглубь не лезем, страшно…
– А что там, в глубине?
– Откуда ж я знаю!
Из-под земли снова позвали добрых людей, которых там, видать, если и водилось, то немного…
– А что… – сказал сам себе Данила. – Кремль на высоком холме выстроен, поди, подземелий в ханском дворце нарыли немало… Мог же человек нечаянно туда провалиться?
– Сколько у воеводы на подворье живу, никто никуда не проваливался, – возразила Дуня. – Ты вспомни – развалины на особицу стоят, туда только днем за камнем ходят, да дети играют.
– Нет, это не дитя…
И тут Данила, озаренный разумной и одновременно дурацкой мыслью, заорал что было мочи:
– Кто там голосит?!
– Помогите!.. – донеслось. – Я это, Андрейка!..
– Ну вот, неприкаянная татарская душа Андрейкой прозывается, – заметил Данила, потрогал себе горло и кашлянул.
– Ирод ты! – напустилась на него Дуня. – Весь кремль переполошил, люди сбегутся! Срам-то какой!
– А сдается, что как раз и нужно людей поднимать, – негромко возразил Данила, еще не совсем уверенный, что глотка действует. – Там человек в беду попал!
И, собравшись с силами, завопил вдругорядь:
– Где ты, Андрейка?!
Но не из подземелья – откуда-то сверху отозвался звенящий молодой голос:
– Тревога!
И понеслось вдаль, передаваемое из уст в уста сторожевыми стрельцами на стенах:
– Тревога! В ружье! Тревога!
– Ну, всех переполошил! – воскликнула Дуня.
И, не прощаясь, принялась торопливо взбираться по высоким ступеням чуть ли не на четвереньках – лишь бы поскорее убраться, пока стрельцы не застали ее тут со случайным полюбовником.
Данила полез следом и успел вовремя – от Тайницкой башни уже взлетала по склону цепочка факелов – один, два, три, четыре… Стрельцы точно определили направление и бежали на крик не скоро, да дружно.
Дуня, боясь света в лицо больше, чем подземной нечистой силы, метнулась к ограде государева сада, который, равно как и государев дворец, завели в Казанском кремле, видать, на тот случай, что царь в гости пожалует; как-никак, среди его титулов значится и «царь Казанский».