Перси Джексон и похититель молний - стр. 20
Помню чувство невесомости, и меня как будто сплющило, обожгло и облило водой из шланга одновременно.
Отлепившись лбом от спинки водительского сиденья, я сказал:
– Вау!
– Перси! – крикнула мама.
– Я в порядке…
Я постарался стряхнуть с себя оцепенение. Я был жив. Машина на самом деле не взорвалась. Мы съехали в кювет. Водительские дверцы заклинило в грязи. Крыша треснула, как яичная скорлупа, и дождь хлестал сквозь дырки.
Молния. Это было единственное объяснение. Нас скинуло с дороги. Рядом со мной на заднем сиденье лежало нечто большое, неподвижное и бесформенное.
– Гроувер!
Он тяжело осел набок, кровь струйкой стекала у него из уголка рта. Я потряс его мохнатое бедро, думая: «Нет! Даже если мой лучший друг – наполовину животное со скотного двора, я не хочу, чтобы он умирал!»
Потом Гроувер простонал: «Еды», и я понял, что надежда осталась.
– Перси, – сказала мать, – мы должны… – Ее голос пресекся.
Я оглянулся. При вспышке молнии сквозь заляпанное грязью заднее стекло я увидел фигуру, которая, ковыляя, подбиралась к нам по обочине. При виде ее мурашки побежали у меня по всему телу. Это был темный силуэт могучего парня, похожего на футбольного игрока. На голову у него было наброшено что-то вроде одеяла. Торс мускулистый и покрыт шерстью. Поднятые руки походили на рога.
Я с трудом проглотил комок слюны.
– Кто это?..
– Перси, – сказала мать до ужаса спокойным голосом, – выметайся из машины.
Потом она бросилась к водительской дверце. Та завязла в грязи. Я попробовал открыть свою. То же самое. В отчаянии я посмотрел на отверстие в крыше. Оно могло послужить выходом, но края его были рваные и дымились.
– Вылезай через другую дверцу! – велела мать. – Перси… ты должен бежать. Видишь то большое дерево?
– Что?
Еще одна вспышка молнии, и сквозь дымящуюся дыру в крыше я увидел дерево, которое она имела в виду: огромная сосна, размером с рождественскую елку в Белом доме, росла на вершине ближайшего холма.
– Это граница участка, – сказала мама. – Заберись на холм и внизу, в долине, увидишь большой фермерский дом. Беги к нему и не оглядывайся. Кричи что есть сил, чтобы тебе помогли. Не останавливайся, пока не добежишь до двери.
– Мам, ты тоже пойдешь со мной!
Лицо ее было бледным, глаза – печальные, так она обычно глядела на океан.
– Нет! – закричал я. – Ты пойдешь со мной. Помоги мне вытащить Гроувера.
– Дайте мне еды! – простонал Гроувер чуть громче.
Человек с одеялом на голове приближался к нам, порыкивая и пофыркивая. Когда он подошел поближе, я понял, что он не может держать одеяло на голове, потому что его руки – мощные, мясистые руки – болтались по бокам. И никакого одеяла не было. Если только считать его массивную косматую голову, слишком крупную, чтобы быть его головой… – его головой. А кончики того, что напоминало рога…
– Мы ему не нужны, – пояснила мне мать. – Ему нужен ты. Кроме того, я не могу пересекать границу участка.
– Но…
– Некогда, Перси. Иди. Пожалуйста!
Тут я просто обезумел от злости на свою мать, на козла Гроувера, на рогатое существо, – походившее на быка… да, на быка, – которое, пошатываясь, медленно и целенаправленно подбиралось к нам.
Я перелез через Гроувера и, распахнув дверцу, оказался под дождем.
– Мы пойдем вместе. Давай, мам.
– Я же тебе сказала…
– Мам! Я тебя не оставлю. Помоги мне с Гроувером.