Перезагрузка - стр. 9
Можно подумать, что я стала разбираться в технике, в этих самых электронных устройствах. Как бы не так! Я даже не знаю точно, что выпускает наша линия. Вроде бы, коммы. Но может, и другие приборы. Мы об этом никогда не говорили, да и какая разница? Время от времени моя работа менялась, возникало разнообразие: то, например, мне нужно было вставлять загогулину в отверстие, весь день вставлять одинаковые загогулины в одинаковые отверстия; то чистить специальной щеточкой пазы в машинах. Но чаще всего я переставляю ящики, это мое основное место.
…Но все-таки работа, наверное, лучше, чем ее отсутствие. Пусть иногда мечтаешь – вот если бы с утра просто не надо было никуда идти… Но работа – это стабильность. Это когда ты знаешь, что можно зайти и взять консервов, хлеба, сухого молока, муки, даже шоколад иногда бывает. Я шоколад еще помнила по довоенному времени, но уже очень давно для нас любая нормальная еда была праздником. Теперь вроде как и норма. Радости особой не приносит. Но представить, что нельзя будет есть два раза в день, что опять надо каждый раз где-то что-то добывать, доставать, выискивать, подрабатывать… Эта мысль вызывает ужас. Да, конечно, за право выжить надо работать с раннего утра до поздней ночи, все дни, кроме воскресенья, это так. Но ведь это нормально, все так живут, всегда люди так жили.
К счастью, карман куртки у меня дырявый. Почему к счастью? Потому что в дырке, в глубине подкладки я обнаружила два талона. Вопрос с едой на ближайшие пару дней решен. Остальные талоны, к сожалению, остались в доме, и лезть туда я не рискну. Да и бессмысленно – лесники уносят все, что надо и не надо, все без разбору. А что не унесут, то сожгут и попортят.
Короче, добрела я до проходной. Там меня пропустили без вопросов, это уже хорошо – значит, в базе данных я есть. Ну не удалят же меня сразу, это было бы странно.
Первым делом я рванула на склад. Да, надо было сразу в цех, но уж очень голод мучил. На складе дежурила баба Яра. У нее нет одной ноги, при каких обстоятельствах она потеряла конечность – не знаю, но ничего особенного в этом нет. Вот разве то удивительно, что баба Яра при этом умудрилась выжить и устроиться на отличное местечко на складе – лучше не придумаешь.
Баба Яра сидела на табуретке, облокотившись на стену, и далеко отставив руку, читала бумажную книгу. Она чуть скосила на меня глаза и, ничего не сказав, продолжила чтение. Я подошла ближе.
На обложке стояло что-то непонятное, на нерусском языке. Что-то вроде «fundamentals» и «linguistiс».
– Баб Яр, мне на два талона бы, – попросила я искательно. Кладовщица вздохнула, сгрузила седалище с табурета. Бросила книгу и подхватила стоящий рядом костыль.
– Почему не на работе? – поинтересовалась баба Яра, отпирая раздачу. Я вздохнула.
– Так вышло.
– Зря, – бросила она, – сегодня у вас Карабас дежурит.
Я похолодела.
– Как ты думаешь, простят? Хоть не выгонят? – тихо спросила я. Яра остро глянула на меня умными темными глазками.
– Как тебе сказать… ты почему не пришла?
– Лесники, – я помрачнела, – дом сожгли. Я… убежала. Не могла сегодня, только вот добралась до города.
Аж самой реветь захотелось.
– Да… бедолага, – посочувствовала Яра, – тебя-то хоть не тронули?
– Не, не успели. Я убежала. А мать убили.
– Да ты что?