Перевоспитать охламона - стр. 9
— Это вы козел-то? — хмыкнула Груня, пуская в глаза задорный огонек.
— Не умничай, пигалица, — проворчал Бася, вздыхая.
Сквозь запах алкоголя, крови и медикаментов, до носа Василия донесся тонкий аромат женских духов. Не резкий, а такой, словно запах весны. Он даже глубже втянул воздух носом. Да, определенно, весна. А ведь осень на дворе, а тут весна.
Была бы рука свободной, Барычинский покрутил бы у виска, сообщая самому себе, что крыша уже отчалила от хозяина. А так пришлось сидеть и дышать запахом весны.
Когда Васька уже был готов придвинуться ближе и поинтересоваться, чем это пигалица духарится, как на пороге кабинета появился Барычинский-старший.
— О, так она тебя все-таки огрела? За дело хоть? Аль так раскрутиться успел? — весело поинтересовался отец, глядя хитрым прищуром на сына и Груню, сидящих на диване.
— Ха-ха, батя, — оскалился сын. — Пипец как смешно. Доложили же уже, поэтому и явился в свой выходной.
— Стоит сейчас сказать, что я предупреждал на счет Левчика? — произнес Пал Палыч, подходя ближе. — Когда уже вопрос с ним решишь?
— Да на днях, — поморщился Барин-младший. — Все, пигалица, завязывай. Заживет, как на собаке.
— То козел, то собака, — пробормотала Груня, складывая медикаменты обратно. — И вам бы, Василий Павлович, поберечься первое время, чтобы шов не разошелся.
Васька промолчал, хмуро глядя на отца. Руку свою поднял с колен девчонки и взглянул на ровную белоснежную повязку. С бантиком. Веселым таким и аккуратным. Даже как-то смешно стало, сделала из него тут девицу с ранением. Нет, определенно, пусть бантик этот перевяжет.
Но высказать своего замечания Барычинский не успел. На его глазах Груня, поднявшись с дивана и спрятав чемоданчик обратно в шкаф, пошатнулась у самой двери, попыталась ухватиться рукой за стену, но не вышло. И девчонка с тихим протяжным выдохом осела на пол. А потом и упала спиной на ковер, прямо к ногам опешившего Баси.
— Какого ху… хера?! — взревел Василий, подрываясь с места.
Не обращая внимания на отца, Васька подхватил девчонку и уложил ее на диван.
Теперь настала очередь парня мотаться за аптечкой. Отыскав в ее недрах нашатырь, Барин поднес смоченную спиртом ватку к носу девчонки. Та поморщилась, приоткрыла глаза и тут же прикрыла их вновь.
— Ты крови испугалась? — потребовал ответа Бася.
— Нет, — мотнула головой девчонка. — Это так. Бывает иногда.
— С хера ли? — вырвалось у парня. — То есть, от чего?
— Да я с учебы, — лепетала девчонка. — Утром не успела позавтракать, проспала. А перед работой тоже не очень. А потом и забегалась, и вот…
— Ты голодная, что ли? — опешил парень. — Ты, пигалица, совсем не в себе! Это же ресторан! Тут пожрать на каждом углу можно! Ты к Михалычу сколько раз за смену прилетала? Дите бестолковое, млин!
— Ну, если у вас все в порядке, то я вас покидаю, — спокойно заявил Пал Палыч. — А ты, Василий, девочку не ругай. А покорми, пока дышит. Не ровен час и опять отключится.
— Я ей так отключусь! — шипел Бася, пулей вылетая из кабинета. — Она у меня вмиг включится, пигалица бестолковая. Как по лужам с фотиком скакать — это она успевает. А пожрать — времени нет!
Василий скрылся из кабинета, ворча и плюясь ядом себе под нос. А когда вернулся с подносом и тарелками, отца уже и след простыл. А девчонка безмятежно спала, лежа на диване и кутаясь в его куртку.