Переводы с языка дельфинов - стр. 35

Алина даже не пыталась возражать, ошарашенная негативной реакцией. Меньше всего она ожидала, что ее незначительный эксперимент, который она тщательно продумала и опробовала, вызовет такую бурю протеста. Да, конечно, она в душе согласилась с Ириной Петровной, так как вспомнила печальный итог – радостное «на» и пустые руки сына. Но гневная тирада… это уже перебор, они, в конце концов, пришли всего лишь в первый раз.

Потом Алина только молчала, но жадно впитывала все, что здесь говорили. К концу занятия она стала понимать, что явно зря она полезла со своими идеями. Сначала нужно попробовать то, что уже проверено другими. Но пока ничего принципиально нового, по сравнению с тем, что уже она успела прочитать в интернете, она не услышала. Самый главный вопрос, который интересовал ее: как вылечить Вову? – здесь даже не звучал. Использовались такие слова, как «социализировать», «адаптировать». Женщины интересовались, женятся ли аутисты, поступают ли в высшие учебные заведения, берут ли их на работу. Казалось, они совсем смирились с тем фактом, что их дети всегда будут не такие, как другие люди. Всегда особые.

Если Алина в связи с Вовиной болезнью была вся в делах и каждый день находила чем заняться, то у Семена с каждым днем дела шли все хуже. Первое время он еще суетился, пытаясь как-то вернуть свои права на патент, но постепенно понял, что так или иначе придется двигаться дальше. Его финансовая состоятельность резко пошатнулась, но даже не это выводило его из себя. Оказалось, что стабильность, которую он с таким трудом и усердием выстроил для себя, была мнимой. До сих пор все, чего он хотел, к чему стремился, само давалось ему в руки. Деньги, квартира, Алина – все было как в сказке! Хотя на самом деле это был точно продуманный план, над которым пришлось поработать. Но вдруг в один момент все стало рассыпаться как карточный домик. И проклятый женьшень был здесь не единственной деталью.

Семен вспомнил: жизнь стала меняться с рождением сына. Да-да, как только Алина родила Вову, привычное существование Семена сразу изменилось, наступило что-то неприятное. Жизнь после рождения ребенка он рисовал себе в радужных красках. В его представлении они с Алиной, нарядные и веселые, живут прежней вольготной жизнью, ходят по театрам и выставкам, ужинают в ресторане, отдыхают в Европе или на островах. А за ребенком присматривает няня. По правде говоря, все сложилось как раз правильно: Алина хорошо справлялась с новой ролью, матерью она оказалась хорошей, но Семену уже тогда не понравилось, что ребенок прочно занял его место возле обожаемой Алины.

Прежде всего крест в их отношениях с женой был поставлен грудным вскармливанием. Семен пытался намекнуть, что не считает кормление ребенка матерью обязательным, но тут Алина встала на дыбы. В конце концов, материнский инстинкт никто не отменял и уж что-что, а грудное молоко для родного ребенка она жалеть не собиралась. Наряду с этим отпали вечерние мероприятия с фуршетами, так как Алина ничего не могла на них есть и практически не пила. В результате Вова был упитан и розовощек, а Алина грустила целыми днями.

Семен все чаще пропадал на работе.

И конечно, Зубова раздражало практически полное отсутствие секса. Справедливости ради надо заметить, что Алина никогда не была особо страстной, но Семен списывал это на неопытность и природную скромность. Но тем не менее ждал, что вот-вот в жене проснется ее женская сущность и тогда они смогут насладиться друг другом по-настоящему. Он слышал, что после родов женщина расцветает и созревает для самых ярких интимных отношений. Он ждал чуда. Но после рождения ребенка сексуальная жизнь прекратилась совсем. Алина не подавала никаких признаков желания и мужу уступала редко и неохотно. Первые полгода после рождения ребенка он вообще не знал, что делать. Никто, кроме Алины, ему абсолютно не был нужен, так что о других женщинах и речи быть не могло. Пачка непристойных журналов в ванной комнате – все, что ему оставалось.