Перевёрнутый мир - стр. 37
Под грузом свалившейся на него ответственности комиссар неожиданно перешёл на вы. А я продолжал развивать успех.
– Ты сам-то из каких мест будешь?
– Благовещенский я.
– Выручай, друг. В стычке с бандитами утерял я очень важный мандат.
– Об чём мандат?
– Да говорится в нём о том, чтобы все должностные лица оказывали мне всяческое содействие на пути следования во Владивосток. За подписью самого товарища Ленина.
– Ух, ты! А я чем смогу помочь?
– А ты напиши мне бумагу от своего имени. И печатку приложи. Тебя ведь наверняка на Дальнем Востоке знают многие наши товарищи, – обратился я к нему с просьбой.
Всё-таки лесть – это великая сила, помогающая нам в достижении поставленных целей. Комиссар расправил плечи и гордо произнёс:
– А то как же! Имя комиссара Фёдора Мухина знают многие, – и, повернувшись к своему эскорту, добавил: – Проверяйте оружие у остальных пассажиров. Я ненадолго задержусь.
– Ну, так как же, браток? – взглянул я вопросительно в глаза ответственному товарищу.
– А ты Ленина видел? – затаив дыхание, совсем не в тему поинтересовался Мухин.
– Как тебя, – я лениво сплюнул под ноги.
А сам подумал: ну вот, началось.
– Не брешешь? – совсем по-детски вырвалось у комиссара.
– Ты что, товарищ? Такими вещами не шутят, – моей обиде не было границ. – Святое не тронь.
– Ты уж не серчай на меня, товарищ Касьян, – повинился Мухин. – Это я так. От зависти. Надо же – живого Ленина! И каков он, наш Ильич?
– Обыкновенный человек. Лысый. Невысокого роста. Обличьем походит на татарина. Когда говорит, немного картавит.
– Да того ли Ленина ты видел, товарищ? – перебил меня комиссар Мухин.
– А кого ж ещё? Ленин у нас один.
Мухин обиженно засопел. Внешность вождя мирового пролетариата его явно не устраивала. Признаться, я тоже был не в восторге, когда воочию увидел его на площади перед Финляндским вокзалом.
Ну да, надо было описать его здоровенным кучерявым молодцом – косая сажень в плечах и кулаки как наковальни. А тут картавый да вдобавок ко всему – лысый.
– Ты не смотри, что он на вид такой невзрачный. Тюрьмы и ссылки никому здоровья не прибавляли, – поспешил я успокоить комиссара. – Зато голова у него золотая. И дела он вершит великие.
– Так-то оно так, – Мухин разочарованно покачал головой.
Похоже, он сильно сомневался в правдивости моих слов. Дёрнул же меня чёрт ляпнуть о Ленине правду- матку, теперь накрылся мой мандат медным тазом.
– Ну что, товарищ Мухин, поможешь мне в моей беде? – попытался я отвлечь его от нехороших мыслей.
– Подойдёшь после снятия карантина к коменданту вокзала, – задумчиво произнёс он и, не прощаясь, направился вслед за своими бойцами.
Недаром говорят, что язык мой – враг мой. Я с досадою плюнул под ноги и вернулся в купе. Попутчики уставились на меня вопрошающими глазами.
– Всё в порядке. Оружие остаётся при нас, – бодрым голосом отрапортовал я. – Тронемся дальше после подавления мятежа.
В течение трёх дней я вместе со Стрельниковым сопровождал Луизу и Изольду в прогулках по окрестностям Бочкарёвки. Вернее, Бочкарёвкой назывался только железнодорожный разъезд, а сам посёлок носил название Александровский. Кстати, его тоже основали в 1860 году переселенцы из Пермской губернии. Выходит, что я плыл вместе с ними в одном сплаве! Вот ведь как всё в нашей жизни понакручено. И захочешь, а лучше не придумаешь!