Перевернутые небеса. Хранитель - стр. 3

– Да как ты еще жив то, парень, – удивился он, ощупывая кровоточащую рану на голове Андрея. – Вообще-то с такими ранами не живут, немудрено, что себя забыл. Потом достал из притороченной к поясу котомки лепешку, отломил кусок, засунул в беззубый рот, пожевал немного, и залепил жеванным хлебом рану.

– Ему к Олёне надо бы, – сказал старик. – Она такие раны умеет врачевать, тут как раз не далеко, вверх по протоке.

– А и верно. Олёна то пожалуй, и впрямь его на ноги поставит, – хлопнул себя по лбу главарь. – Разворачивай ладью, мужики. Айда к Олёне.

До Олёны было и в правду недалеко, вот только, грести приходилось против течения, но гребцы, по-видимому, были к этому делу привычные, и примерно через час, лодка вошла в основательно заросшую кустарником, небольшую и тихую бухту, на пологом берегу которой стояла древняя, почерневшая от времени, избушка бабки Олёны.

Сама бабка, страшная как смерть, стояла на невысоком пригорке, и приложив ко лбу костлявую руку, пыталась рассмотреть сквозь лучи, заходящего на западе солнца, своих нежданных гостей.

– Здравствуй, Олена, – поздоровались с бабкой главарь и старик, который осматривал рану Андрея.

– Здравствуй Овлур, здравствуй Ёрш, – ответила старуха каждому по отдельности.

Овлур, так звали главаря ватаги, поднял за плечо лежавшего на дне лодки пленника, и тычком кулака в спину, придал ему направление в сторону бабки.

Андрей спрыгнул с высокого борта на песок, и едва не завалился на бок, спрыгнувший следом Овлур, успел его удержать и подвести к старухе.

– Вот, – сказал Овлур. – На берегу подобрали, у него рана серьезная на голове, Ёрш говорит, не жилец, а мне так не кажется. Выживет, к себе возьму, с виду крепкий, мне пара лишних рук не помешают, посмотри, что с ним, может всё же, зря его с собой тащим.

– Да не жилец он, – пробурчал Ёрш. – Мозги наружу торчат, толи я мало таких ран повидал на своём веку?

– А чего ж вы его связанным то держите, раз он не жилец? Али опасаетесь? – проворчала Олёна.

– Так, мы как-то забыли развязать, – смутился Овлур и разрезал на руках пленника ремешок.

– Тащите его в дом.

Андрея заволокли в дом, и усадили на широкую лавку, раненым затылком к окну.

Старуха достала из глиняной миски деревянную лопаточку, и осторожно стала соскребать с раны засохшую кровь и хлебный мякиш, которым Ёрш залепил дыру, в пробитой голове.

Под мякишем к великому изумлению старухи, показалась тонкая розовая пленка наросшей на месте раны кожи, под которой еще виднелись недавно сросшиеся кости.

У наблюдавшего за старухиными манипуляциями Ерша полезли на лоб глаза.

– Не может быть этого, – прошептал он. – Не может рана так быстро затянуться, и кости срастись.

Ёрш смотрел на Андрея с суеверным ужасом.

Старуха помяла пальцами кровь с волос Андрея, понюхала.

– Кровь совсем свежая, – сказала она.

– Может, не его? – усомнился Овлур. – Я говорю, может это не его кровь то, может он порешил кого? Берег то мы не осмотрели как следует.

– Его кровь, я же при тебе рану хлебом затыкал. Ты что не видел, что ли, как хлестала? – возмутился Ёрш, обиженный тем, что его тут выставляли дураком.

– Может, он оборотень? – высказал предположение Овлур, и на всякий случай коснулся рукой рукояти, заткнутого за пояс топора.

Ерша, как ветром сдуло, так быстро он отпрыгнул от Андрея.