Перерожденная в Аду - стр. 20

– Он определит ваше будущее здесь.

Его губы дрогнули в подобии улыбки.

– Я – лучший в этом деле.

Он объяснил правила: пергамент, кровь, заклинание и влитая магия.

– Тот, кто не призовёт никого, будет исключён. Бесполезный мусор нам не нужен.

Значит, из тридцати не все пройдут.

Мы встали в конец очереди. Рёма дрожал, как осиновый лист на ветру, его пальцы судорожно сжимали и разжимались.

– Всё будет хорошо, – шепнула я, но сама чувствовала, как холодный пот стекает по спине.

Один за другим ученики подходили к кругу. Капля крови. Шёпот заклинания. Кто-то выходил с сияющими глазами, сжимая в руках крошечных существ – фейриков, миниатюрных дракончиков, сверкающих ящерок. Кто-то – с пустыми руками и слезами на глазах.

Асмадей призвал огненную гончую – изящное создание с шерстью цвета расплавленного золота.

Шуц – трёхголового Цербера, который тут же лязгнул клыками, глядя на меня шестью горящими глазами.

Рёма – крохотную змейку, которая мгновенно обвилась вокруг его запястья, словно живой браслет.

– Все они, как и вы, пока маленькие, – усмехнулся Доун, его холодный взгляд скользнул по нам. – Будете расти магически вы – вырастут и они.

И вот моя очередь.

Сердце колотилось так, что казалось – его стук разносится по всему залу. Я капнула кровью на пергамент, затем в центр круга.

– Услышь ты слова мои. Духа сильнейшего сюда призови. Им повелеваю.

Пергамент вспыхнул синим пламенем. Круг загорелся ослепительным светом. И…

– Что?! – вырвалось у меня.

Тишина.

Передо мной стоял… Доун Целарил. Тот же высокий, тот же ледяной взгляд, та же чёрная мантия, развевающаяся, будто живая тень. Но теперь – в центре моего круга призыва.

Он медленно поднял руку, разглядывая её, будто впервые видел. Пальцы сжались в кулак, и по ауре пробежала рябь – будто сама магия возмутилась от этого абсурда.

– Леди Лунна, вы просто неподражаемы, – Асмадей выдавил смешок, но в его голосе дрожал страх.

– Разве так можно?! – ахнул кто-то сзади. – Демон призвал демона?!

– Тишина.

Голос Доуна не повысился ни на йоту, но воздух содрогнулся, будто от удара. Все замолчали, словно языки прилипли к гортани.

Он шагнул ко мне. Я отпрянула – но контракт уже работал. Его пальцы схватили моё запястье, и кожа под прикосновением загорелась от чужой магии.

– Интересно, – произнёс он так тихо, что услышала только я. – Ты действительно не понимаешь, что наделала?

Потом… он исчез. Нет, не исчез – сжался.

На моей ладони сидел паучок. Маленький, тёмно-синий, местами с белыми полосками, и с мерцающими, как звёзды, глазами.

– ЧТО?! – выдохнула я.

– О-о-о… – прошептал Рёма. – Он… может менять форму?

"Сама в шоке".

Паук-Доун поднял переднюю лапку и постучал мне по пальцу – ровно так, как человек стучит по столу, требуя внимания.

Голос в голове прозвучал чётко и ясно:

Мы поговорим. Наедине.

Он снова стал собой – высоким, прекрасным, пугающим.

– Я труп, – обняла я Рёму, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Когда мы вернулись в класс, его взгляд не отрывался от меня. Казалось, он видит меня насквозь.

– Да не смотри ты так, – вдруг вырвалось у меня, – а то поцелую.

…

«Блин».

Тишина.

Рёма замер.

Асмадей закашлялся.

А Доун…

Доун улыбнулся.

Уголками губ, но улыбнулся.

И это было страшнее всего.

И приятнее.

"Сердечко, а ну не сходи с ума. Тебе уже почти пятьдесят лет, а не восемнадцать".