Перелётный жених. Книга вторая - стр. 27

Вот, к примеру, айсберги в этом изгибистом фьорде, через который они плывут уже третий час. При беглом взгляде, казалось, что все плавучие льдины одинаково белые, лишь парочка в дальнем углу отливала нежной голубизной. Но сейчас-то видно, что они разноцветные, как домики в городке. Вон та гора льда – бледно-зеленая, с изумрудным пятном возле сколотой вершины. А справа отвесная стена, расчерченная вертикальными оранжевыми струйками, будто капли апероля стекали по краешку бокала, да так и застыли. Слева на простор морской волны выплыл складчатый айсберг, похожий на скомканное одеяло, если посчитать сверху вниз – шесть, нет, семь разных оттенков синего. За ним, вдалеке, мелькнул тигриный бок с коричневыми полосками.

Бывают же на свете белые тигры?

Он и этого не помнил. Мозг впитывал окружающую красоту и временами лениво восхищался пейзажем, но соображать отказывался. Лев пританцовывал на палубе, чтобы не замерзнуть.

Меховых сапог по размеру не нашлось, но Нига предложила запихнуть в ботинки собачью шерсть. А он отказался.

Дурак набитый!

Хотя нет, набитому, пожалуй, было бы теплее. Пароходик маленький. В трюме не спрячешься, там только двигатель и помещается. Кают нет в принципе. В крошечной рубке – ворчливый капитан, зыркающий из-под насупленных бровей на посторонних. Приходится вытанцовывать снаружи, иначе недолго и околеть – фырчащая посудина ползет по заливу нарочито медленно. Понятно почему. У этих разноцветных милашек, ласково трущихся о борт парохода, как котята, есть и подводная часть. «Титаник» не даст соврать. Не спеши, капитан, мы все понимаем. Как бы зябко не было на палубе, в ледяной воде люди погибнут через пять минут. А если акулы нарисуются, то и быстрее.

Акулы!

Не только Шеймус говорил про акул. Стюардесса тоже что-то такое упоминала…

Мозг заворочался, как медведь в берлоге. Медведь? Медвежонок…

Это ее брат.

И у него проблемы.

Из-за акул.

Точно! Он с невестой поругался.

Но… какая связь?

– Нига, – окликнул он девушку, которая все еще дулась и потому стояла в отдалении и нервно переплетала косу. – Я вроде бы вспомнил, но не все. Расскажи заново, что за беда у вас стряслась?

– Сначала пообещай, что поможешь моему брату.

– Шкура Медвежонка меня от холода защищает, – попытался отшутиться Лев, похлопывая по тяжелой дубленке, – как же я могу отказать ему в помощи.

– Смотри, ты обещал. Потом не отказывайся от своих слов, – девушка обернула косу кожаным ремешком и затянула узелок. – Брат – парень хороший и честный. Но жутко невезучий. Влюбился в мою подругу Альгги. Она тоже стюардесса, вместе летаем в Канаду. Знакомы со школы. Нанухак сохнет по ней много лет, но Альгги не относилась всерьез к его робким намекам и неуклюжим ухаживаниям. Привыкла воспринимать брата лишь как забавного малыша.

– А малыш-то вырос, – Лев помахал длинными рукавами, из которых, подобно черепашьим мордам, высовывались темно-серые варежки.

– Ох, не говори, – вздохнула Нига. – Вымахал ростом с пожарную каланчу, но в душе остался карапузом. Подслушал как-то наш разговор о том, что современные женихи не способны на романтические поступки. Вот и захотел поразить Альгги в самое сердце. Сюрприз устроил. Выложил на ледяном поле за аэропортом гигантскую надпись из выпотрошенных акул.

– Из чего? – кажется, в прошлый раз Лев в этом месте тоже удивлялся.