Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х – 2010-х годов - стр. 38
Далее авторы статьи вновь перешли к оценке романа. Прежде всего – политической: «Книга вышла в Италии, но это, как нетрудно заметить, лишь первая часть гораздо более пространного сочинения, “хроники времен культа личности”, характеристики самой атмосферы событий, которые нанесли столь глубокую рану Стране Октября. Это свидетельство коммунистки, которая обрела уверенность в людях, в партии, в товарищах, в их способности выявлять ошибки, уверенность в неудержимой силе веры».
Обсуждалась и специфика издания. В нынешней терминологии – пиратского: «Часть книги уже вышла в Италии, но она еще не издана в СССР. Это обстоятельство объяснил сам редактор в небезынтересном постскриптуме. Написано это рукой умелого “издателя-искусителя”, который сделал ставку на громкое событие и решил создать вокруг книги и ее автора атмосферу таинственности, секретности. Издатель пишет, что работа эта попала на Запад “почти случайно”. “Скажем, – добавляет он, – что работа эта была найдена”, а еще “автор ее живет и работает в Москве”».
Сотрудники издательства «Мондадори» и в самом деле выбрали интригующие приемы. Вот и возникло противоречие: либо рукопись «Крутого маршрута» распространялась с ведома автора, тогда за границу попала закономерно, либо Гинзбург о том не подозревала. Обороты же «почти случайно» и «была найдена» не объясняют ничего.
Если верить итальянским журналистам, они, почерпнув сведения в «небезынтересном постскриптуме», решили выяснить, что же скрывал «издатель-искуситель». Откладывать не стали: «Вот мы и приехали в Москву, в квартиру той самой писательницы. Здесь, на правой стороне Ленинградского проспекта, множество писательских квартир, а напротив – недавно построенный воздушный терминал. Квартира эта, правда, пока плохо обставлена: Гинзбург получила ее всего несколько недель назад от Союза Писателей СССР. До вчерашнего дня она жила со своим сыном, новеллистом Василием Аксеновым. На круглом столе, рядом с пишущей машинкой, лежат машинописные страницы последней главы второй части книги».
Далее – описание интерьера. В первую очередь, понятно, книжные полки, где рядом с русской и советской классикой – «итальянское издание “Крутого маршрута”».
Перешли к теме публикаторских манипуляций. Обсуждался именно «небезынтересный постскриптум»: «Вскоре речь заходит о формулировке “книга случайно обнаружена”. “Вот как поступают порядочные люди, – говорит Гинзбург, – когда находят на дороге что-то принадлежащее другому человеку? А? В любом цивилизованном обществе элементарные правила вежливости обязывают такого человека вернуть эту вещь ее законному владельцу, тем более если фамилия его указана. А как нам тогда назвать того, кто присвоил себе чужую собственность и использует ее в своих интересах?” Евгения Гинзбург продолжает листать книгу, и вскоре в ее глазах загораются искорки. “Здесь, – добавляет она, – на первой странице торжественно написано, что “все права во всех странах мира закреплены за синьором Мондадори”. Может, я несколько и наивна, но фраза эта меня поразила. Как же так вышло, что вся моя боль, все мои страдания и размышления – вся моя работа, в конечном счете, стали ни с того ни с сего частной собственностью Мондадори, синьора, которого я даже не имею чести знать?”».