Перекрестки сумерек - стр. 97

– В лагере? – встревоженно спросил Мэт. Его правая рука поднялась сама собой, схватившись за серебряную лисью головку под рубашкой, но медальон не был холодным.

– Нет, – ответила Джолин так же неохотно. – К северу, далеко отсюда.

– Гораздо дальше, чем любая из нас должна была бы почувствовать, – вставила Эдесина с оттенком страха в голосе. – Количество саидар, которое там используется, должно быть огромным, невообразимым. – Она замолчала, встретив неприязненный взгляд Джолин, которая, повернувшись к Мэту, продолжала изучать его, словно решая, как много можно ему сказать.

– На таком расстоянии, – продолжала она, – мы вряд ли ощутили бы, как направляют Силу Сестры в Башне. Это были скорее всего Отрекшиеся, и что бы они там ни делали, нам стоит держаться от них как можно дальше.

Мэт немного поразмышлял; наконец он произнес:

– Если это далеко, то будем придерживаться первоначального плана.

Джолин пыталась было продолжать спор, но он не стал слушать. Стоило ему подумать о Ранде или Перрине, как в голове сразу поднимался цветной вихрь. Он предполагал, что это одно из свойств его как та’верена. На этот раз у него не возникло мысли ни об одном из его друзей, но цвета неожиданно вспыхнули в его мозгу – целый веер, состоящий из тысяч многоцветных радуг. На этот раз из них почти составился образ – он смутно увидел нечто похожее на мужчину и женщину, сидящих на земле лицом друг к другу. Видение мгновенно исчезло, но Мэт уже знал, так же твердо как и свое имя: это не Отрекшиеся; это Ранд. И он не мог не подумать: интересно, а что делал Ранд, когда остановились кости?

Фурик Карид сидел, уставившись невидящим взглядом на свой письменный стол с разбросанными по нему бумагами и картами. Оба зажженных светильника стояли на столе, но они больше не были ему нужны. Солнце уже коснулось горизонта; однако с тех пор как Карид пробудился от беспокойного сна в своей комнате в гостинице «Странница» и вознес обычные молитвы Императрице, да живет она вечно, он лишь натянул халат темно-зеленого имперского цвета, который некоторые упорно продолжали называть черным, сел за стол и больше не сделал ни единого движения. Он даже не стал бриться. Дождь прекратился, и Карид подумал, не приказать ли Аджимбуре открыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Чистый воздух прояснит ему мозги. Однако за последние пять дней дожди часто сменялись непродолжительными обманчивыми затишьями, которые кончались внезапными сокрушительными ливнями, а его кровать располагалась между двумя окнами. Давно уже надо было приказать, чтобы его матрац и постельное белье вывесили на кухне просушиться.

Тонкий писк и удовлетворенное ворчание Аджимбуры заставили Карида поднять голову: в руке у низкорослого жилистого слуги был длинный нож, на острие которого безвольно болталась крыса величиной с котенка. Это была не первая крыса, убитая Аджимбурой в этой комнате за последние дни, и Карид полагал, что подобного не случилось бы, если бы Сеталль Анан оставалась хозяйкой гостиницы, хотя крысы в Эбу Дар, по-видимому, сильно расплодились в преддверии весны. Аджимбура, улыбавшийся сейчас одновременно мрачно и удовлетворенно, и сам слегка походил на сморщенную старую крысу. Проведя более трех сотен лет под властью Империи, племена холмов Кенсада до сих пор оставались лишь наполовину цивилизованными – и менее чем наполовину укрощенными. Медно-рыжие волосы слуги, в которых проглядывали седые прядки, были заплетены в спускавшуюся до пояса толстую косицу, которая могла бы послужить хорошим трофеем, если бы он вздумал вернуться в свои предгорья, чтобы пасть там в одной из бесконечных стычек между многочисленными племенами или отдельными семьями. Он не пил ни из какой посуды, кроме своей оправленной серебром чаши, при ближайшем рассмотрении представлявшей собой не что иное, как верхнюю часть человеческого черепа.