Перекрёстки детства - стр. 54

– Да еттивашу мать! Слазьте нахрен, оттуда, быстро, все!

И, хотя и имелись сомнения в том, что он силой может согнать нас сверху, но проверять это никто не рисковал. К тому же, вечно на чердаке не просидишь, рано или поздно пришлось бы спуститься, и вот тогда-то на наши головы и могла обрушиться кровавая мстя. Руку дед имел тяжёлую и убеждаться в этом лишний раз никому не хотелось. Так что, лучшим вариантом было-по-хорошему спуститься, а потом, выбрав удобный момент, так же, потихонечку, снова подняться наверх. Постепенно, когда острота новизны ощущений у большинства пропала, лишь я один продолжал с упорством, достойным лучшего применения, почти каждый день подниматься под крышу и сидеть там на стуле, размышляя о том, как всё плохо.

И действительно, всё шло паршиво.

«Моя мать всегда говорила мне, что умение с выгодой обманывать мужчину-дорогого стоит»

Жильберта Сван. «Мои встречи с Марселем»

Гости появились в доме бабушки как-то буднично. Никто не бегал по комнатам с дикими глазами и не кричал: «Едут, едут, они едут!» Утром того дня дед отправился в город, чтобы встретить прибывших с междугороднего автобуса, помочь им тащить сумки и доставить дорогих гостей в деревню. Баба Маша, естественно, не помнила, как добираться на свою бывшую Родину и, хотя, дед пару раз заказывал междугородние переговоры с нею, объясняя по телефону, на каком автобусе и как надо добираться, но в итоге решил, что гораздо лучше и надёжней будет, если он сам съездит на вокзал и заберёт их оттуда.

Когда они приехали, и дед провёл приезжих во двор и в дом, я находился на чердаке. К тому времени он уже перестал быть для большинства моих друзей тем притягательным местом, в котором хочется проводить уйму времени, и всё чаще я просиживал наверху в течение нескольких часов в одиночестве, пристроившись на стуле у окна с какой-нибудь книгой.

Услыхав хлопанье ворот и негромкие голоса входящих на веранду людей, я неслышно метнулся к краю и припал к щели, через которую мог наблюдать за всем, что происходит внизу. Но тут меня постигло разочарование, ибо гости, не задерживаясь, прошествовали прямо в дом, и снизу, сквозь доски потолка и слой шлака, вскоре стали слышны еле различимые слова беседы деда, бабушки, Марии Ивановны и изредка тонкие девичьи реплики Лены.

Меня так и подмывало быстренько спуститься вниз, пройти в дом и посмотреть на гостей, но в то же время я, будучи очень стеснительным подростком, никак не решался это сделать. Вот так с часто бьющимся сердцем, под аккомпанемент звучащего снизу неясного «бу-бу-бу», я и сидел какое-то время на чердаке, пока бабушка не вышла в коридор и не крикнула мне:

– Ты там прячешься? Спускайся, поздоровайся хоть с гостями-то.

– Щас, – обрадованно крикнул я в ответ, и неторопливо направился к краю своего убежища. Так же, не торопясь, цепляясь за гвозди, я спустился на веранду и, отворив тяжёлую дверь, вошёл, жутко смущаясь, в комнату, торопливо буркнув, при этом, приехавшим:

– Здравствуйте!

Сказав так, я тут же шмыгнул на кухню, где стояли бочки с водой и, прикинувшись, что очень хочу пить, стал набирать в ковшик воды. Сделав два глотка, с кухни я сразу прошёл в другую комнату, где уселся было за стол перед телевизором, нервно покусывая заусенцы, но дед окриком заставил меня присоединиться ко всей честной компании. Спорить не имело смысла, это было бы вопиющим неуважением к гостям и пещерной дикостью с моей стороны, поэтому, появившись в прихожей, я скромно уселся на деревянный, с высокой спинкой, стул у печки и стал смотреть в пол или в окно, изредка позволяя себе мазнуть взглядом по вновь прибывшим.