Перекрёстки детства - стр. 22

А вот лепёшки приготовлялись из теста, и обычно их пекли в те дни, когда стряпали пироги. Кусок теста раскатывался в небольшой тонкий блин, обваливался в муке и отправлялся прямо на горячую плиту. Причём, следили, чтобы плита, при этом, не была раскалённой докрасна. Когда становилось видно, что тесто достаточно подсохло и стало коробиться, а нижний слой отвердел и почти пропёкся, лепёшка переворачивалась на другой бок. Через несколько минут она оказывалась готовой.

Всё то время, что готовились печёнки и лепёшки, мы с братом нетерпеливо подпрыгивали у плиты, дожидаясь того момента, когда же можно будет отправить в рот это бесхитростное, но такое вкусное кушанье. Бабушки только и успевали отгонять нас от камина, ибо мы, будучи не очень аккуратными, вполне могли получить ожог, дотронувшись до обжигающей дверцы или до раскалённых кирпичей. И печёнки, и лепёшки за раз жарились не по одной штуке, ими заполняли всё пространство плиты, и часто мы наедались раньше, чем они заканчивались.

«Правильный подбор актрисы на главную роль-основа кинопроизводства»

К. С. Якин. «Режиссура»

Кухня в нашей квартире отделялась от большой комнаты деревянной перегородкой, выкрашенной в зелёный цвет и обитой, со стороны гостиной, клеёнкой, а чуть выше, под потолком, крепилась широкая зелёная доска, служившая полкой, с хранившимися на ней пустыми трёхлитровыми или литровыми банками, тазами для мытья посуды и кастрюлей с мукой. Она прикрывалась от любопытных глаз зелёной цветастой шторой В перегородку, под самой доской, были вбиты гвозди, на которых висели поварёшки, дуршлаги, сковороды и сковородник. Под полкой стоял белый кухонный стол, за чьими скрипучими дверцами хранили большие и средние эмалированные кастрюльки для варки супов, картофеля, рожек, металлические кружки, граненые стаканы и отполированные руками до блеска, деревянные скалки. В его выдвижных ящиках лежали чайные и столовые ложки, металлические и алюминиевые вилки, ножи и пара потёртых, марающихся чем-то чёрным, брусков для их заточки. В отдельной секции, предназначенной для пластиковых крышек и винных пробок, располагалось чайное ситечко, которым пользовались довольно редко, предпочитая наливать густую заварку вместе в суетливо плавающими в ней чаинками. Сверху, на столешнице, покрытой уже изрезанной, кое-где, клеёнке с изображениями овощей, неподалёку от окна, пристроилась двухкомфорочная электрическая плитка, активно используемая, по большей части, летом. У противоположной стены, напротив уже упомянутого мною стола, находился кухонный комод, где, за тщательно протёртым стеклом, на лёгких деревянных полочках, покрытых синей клеёнкой с белыми кубиками, мама с особой аккуратностью расставляла стаканы в подстаканниках, рюмки и многое другое, что конкретно я теперь уже и не припомню. У стенки, из-за комода, выглядывали края разделочных досок и широкой, пачкающей мукой, треснувшей посредине фанеры для постряпушек.

Возле окна, прямо между белым столом и кухонным комодом, на полу, тогда ещё не покрытом серым линолеумом, стоял стул с мягким красным сиденьем, а справа от комода-деревянный, жёсткий и прочный табурет.

Когда в гости к отцу приходила большая компания сослуживцев, то покурить они отлучались, если дело происходило зимой, конечно же, на кухню, открывая там маленькую верхнюю форточку окна, а летом и обе его створки, выходящие на убогий огород соседки, проживающей под нашей квартирой, в полуподвале.