Перекати-моё-поле - стр. 23
– Пойду Феде подмогну.
Витя кивнул в знак согласия, но даже вилы из рук не выпустил.
– И ты, этта, в школу не пошел? – встретил меня Федя. – И правильно сделал – тамотко, кто придет – помогать Наталье. И в летошнем году так было.
Здесь вилами орудовала Мамка, а Федя – царапкой. Манечка пыталась помогать, но у нее ничего не получалось. И я присел рядом с ней выбирать картошку.
– Сергей-воробей, ты пришел мне помогать?
– Тебе, – говорю, – Манечка.
– Ага, я, буди, схожу водицы испить.
– Взвару из яблок и испей, – сказал Федя. – И нам принеси в кашнике[25] – да не забудь.
– Чай, уж припомню, – капризно ответила Манечка.
– Забудет, как пить дать, забудет, – без гнева проворчал Федя.
Иван воскрес
И верно: забыла нас Манечка – нет и нет…
Мамка с Федей надумали копать картошку с дальнего конца усада, чтобы когда придет усталость – было бы легче управляться. Мы уже выбрали четыре или пять рядов, и Мамка сама собиралась сходить за взваром, когда из-за двора с непонятным криком выбежала Манечка. Она бежала по тропе между усадами и беспорядочно размахивала руками.
– Господи, что ли, беда? – Мамка вытерла о фартук руки и перекрестилась. – Господи, помилуй…
– Да не беда, взвар, поди, опрокинула или кашник грохнула, – проворчал Федя.
Однако все мы с картошки вышли на тропу. Манечка не добежала до нас – задохнулась – и захлебисто начала вскрикивать:
– А тетка Катя… прибегла Бутнякова… грит Аннушке… тятенька Витькин возвернулся… у мамы-старенькой… как побегли все, как побегли… что, чай, и будет!..
– Что ли, Иван Петров? Да окстись, Манечка, на него в сорок четвертом похоронка была.
– Катя Бутнякова грит: во ей Бо! И побегли…
– Господи, неужто такое…
– Витька! – закричал Федя и неуклюже загребая расхлябанной обувью, побежал к дому.
Когда мы выскочили на улицу, никто никуда не бежал, но зато все Галяновы скучились возле своего дома и смотрели в дальний конец деревни.
– Айда к Витьке! – И мы побежали.
Но на усаде Петровых никого не было. Все брошено в беспорядке – и никого.
– Айда к Петровой-старенькой!
Федя был встрепан, как воробей из трубы. Пробегая мимо своего дома, прямо с ноги запустил он свою обутку к завалине. В это время из-за двора вышла Мамка и тоже стала смотреть в глубь деревни из-под руки. И, похоже, никто и помыслить не хотел, что это может быть обманом или ошибкой. Видя, что мы побежали на встречу, и Симка припустился догонять нас.
Чем дальше мы бежали, тем чаще бабы стояли у домов… И вдруг, как из-под земли! – вот они, Петровы! И мне почудилось, что древний богатырь Добрыня идет навстречу! Все вокруг были ему по грудь! Широкий, с серыми от проседи усами, он держал на одной руке и на другой младших сыновей и целовал в головы то одного, то другого. Витя шел рядом в пилотке со звездой, а в руках нес большую серую шинель. Справа, рядом с сыном, шла его мать, мама-старенькая, а с другой стороны Аннушка держалась рукой за широкий солдатский ремень на гимнастерке. Следом табуном тянулись солдатки-вдовы, а вокруг скакали ребятишки, заглядывая богатырю в лицо.
Все как будто не могли опомниться и понять, что произошло: всхлипывали, вскрикивали, и только Аннушка каждые несколько шагов, как будто безумея, хваталась за голову, отчаянно вскрикивала: «Ваня мой!» – и валилась Ивану в ноги, обхватывала руками и целовала его пыльные сапоги. И такое повторялось до тех пор, пока другие бабы не догадались взять Аннушку под руки, но и тогда она сотрясалась и вскрикивала: