Переход - стр. 4

Он просыпается оттого, что Мод рвет. Она добралась до ванной; дверь открыта, горит свет – холодный свет. Тим видит Мод со спины – в ночной рубашке, склонилась над розовой раковиной. Вытошнить ей толком нечего. Он топчется в дверях на случай, если придется ее ловить, но она вцепилась в краны, держится.

До Королевской больницы пять минут езды – тем более среди ночи. Мод тут же кладут, увозят в кресле-каталке. Тим не успевает ни попрощаться, ни пожелать удачи.

Приезжает наутро, и ему говорят, что она в палате Элизабет Фрай[2], пятый этаж, окна на фасаде. Тим поднимается по лестницам, по широким зеленым ступеням, на каждой площадке окно, Тим восходит, и город раскрывается перед ним, распахивается множественными городами, целыми, кажется, десятками городов, и каждый обертывает костяк того, из которого вырос. Поначалу Мод никак не найдешь. Пациенты в койках, в пижамах – все будто на одно лицо, странно. Тим бредет вдоль изножий и наконец обнаруживает ее в палате с пятью другими пациентками; имя и дата госпитализации значатся на белой доске у Мод над головой.

К ней уже кто-то пришел – женщина, длинные седые волосы распущены, ступни крупные, туфли леопардовой расцветки на острых невысоких каблуках. Она нежно держит Мод за руку и не отпускает, обернувшись к Тиму.

– Она спит, – говорит женщина. – С тех пор как я пришла.

– Но она ничего?

– Насколько я понимаю.

– Ей, наверное, это нужно.

– Спать?

– Да.

– Так, – отвечает женщина, – безусловно, принято говорить. – Акцент у нее северный – центральные графства, северные центральные графства, где-то там. Тим неважно знает центральные графства.

– Я Тим, – представляется он. – Тим Рэтбоун.

– Сьюзен Кимбер, – говорит женщина. – Я преподаю у Мод в университете. Она мне утром позвонила. У нее после обеда была назначена учебная консультация.

– Она вам позвонила?

– Она у нас сознательная. И у них тут есть телефон на колесиках.

– Я ее привез ночью, – говорит Тим. – Ей стало плохо.

– Хорошо, что вы были рядом.

– Да. Видимо.

– Вы ее друг.

– Да.

– По университету?

– Я окончил в позапрошлом году. Филолог.

– Три года читали романы, значит.

– В основном я читал про романы, – отвечает Тим. – Но это как-то вяло по сравнению с тем, чем вы с ней занимаетесь.

– Да не то чтобы, – говорит профессор. – А если и так, в этом, видимо, и суть.

– Я бы лучше занимался музыкой. Зря не занялся.

– Играете?

– Гитара. На фортепиано слегка. В основном гитара.

– А, – говорит профессор, и лицо ее слегка смягчается. – Это вы, значит, гитарист.

– Да. Она про меня говорила?

– Я своих студентов допрашиваю беспощадно, особенно насчет личной жизни. Само собой, Мод сначала пришлось объяснять, что у нее есть личная жизнь. В смысле, нечто между работой и сном. О чем можно поговорить.

Оба поворачиваются к койке, к спящей девушке.

– Вы близко знакомы? – спрашивает профессор.

– Пару раз выходили на университетской яхте. Раз я устраивал концерт – она пришла. На обеде в церкви. В конце Парк-стрит.

– Она вам нравится.

– Да.

– Хотите ей помочь.

– Помочь?

– Спасти ее. Тут вы, боюсь, не одиноки. Вокруг нее люди мотыльками вьются, хотя, по-моему, она этого не поощряет. И мальчики, и девочки. Наверное, такие у нее феромоны.

Тим кивает. Непонятно, что тут ответить. Профессор теперь напоминает его мать, хотя явно трезва.