Пепельная Луна - стр. 11
– О нет! Я всего лишь любитель, преданный читатель. По профессии я архитектор. Кстати, я нескромно считаю, что моя работа в чем-то сродни писательству. Архитектор, как и литератор, создает с нуля то, чему предстоит простоять много веков. По крайней мере, каждый из них стремится к этому, воплощая свой замысел.
– Как красиво вы говорите! Никогда не думала об архитектуре в таком ракурсе, но, пожалуй, вы правы. Я тоже причастна к недвижимости, но несколько с иной стороны. Я продаю и сдаю в аренду то, что создают архитекторы. Мое агентство чутко относится к запросам клиентов, мы стараемся подобрать именно то, что человек ищет, порой сам того не осознавая. Был у нас такой случай. Клиентка искала квартиру с обязательным зимним садом. В Москве с нашим климатом такую трудно найти. Мы предлагали квартиры с большим количеством цветов, но ни одна ей не понравилась… Оказалось, что сад нужен был для ее питомца – игуаны, – сказав это, Катя пожалела, что раздала все визитки в Берлине.
– И чем завершилась история? Вы ведь не оставили игуану без дома, вернее, без сада? – улыбнулся он.
– Разумеется, нет. Довольны остались и хозяйка, и, смею надеяться, ее игуана, – рассмеялась Катя. – Постойте… Оноре де Монтиньяк… Так это о вас я читала в журнале «Архитектура и дизайн»? Вы работали над апартаментами самого знаменитого актера Франции в Париже. Я видела фотографии, особенно мне понравилось решение в стиле Бранкузи. Признаться, нечто подобное мы воспроизвели при ремонте подмосковного особняка одного олигарха. Неужели это вы тот самый архитектор Монтиньяк?
– Он самый, – француз склонил голову и улыбнулся.
– Ой, простите, – покраснела Катя. – Зачем же я вам рассказала про балки-то?
– Не переживайте, Екатерина. Если бы вы знали, сколько раз меня копировали. Это жизнь: в архитектуре, как и в литературе, всегда есть место плагиату, что лишний раз доказывает их сходство. Да мне и не жалко. Делать жилища людей красивыми – моя работа. Я постоянно придумываю что-то новое и не делаю секрета из своих проектов. Если подражатели талантливы, пусть набивают руку. Каждый мастер начинает обучение с воссоздания уже существующего, живопись и музыка – тому подтверждение. Если на моих работах учатся, я только рад и иду дальше: создавать и отдавать – вот мой девиз.
– Простите за любопытство, в Москву вы тоже по работе?
– На этот раз да. Пригласили сделать проект загородного дома. Мне это показалось интересным – в самом сердце России создать классическую средиземноморскую виллу. Никакого напускного шика и буйства форм, ничего лишнего. Я был бы рад показать вам ее, когда завершу работу!
Разговор о работе позволил Кате окончательно успокоиться. К счастью, ее знания английского вполне хватало, чтобы понимать все, что говорит Монтиньяк. К тому же всегда легче разговаривать на английском с иностранцем, нежели с носителем языка. От Оноре де Монтиньяка исходило такое спокойствие и уверенность, что купе рассекающего темноту поезда стало казаться самым безопасным на свете местом.
Катя представила, как они выглядят со стороны: мужчина и женщина в желтом овале окна, которое, словно спутник, несется в черной бездне бесконечного мира.
Наступила пора ложиться.
– Ночник вам не помешает? Пожалуй, я еще немного почитаю, – сказал француз. – Если вы не против.