Пепел и песок - стр. 20
Как же я ненавижу Требьенова! Зачем поехал сюда? Ах да, дочке нужен свежий воздух и не с кем оставить на два дня. Хотя какой воздух может быть у Требьенова? Но он, сволочь, так просил – я иногда вдруг чахну перед таким напором, у меня створаживается кровь и меня можно тащить багром, а я буду лишь страдать головокружением и падать отчаянно в кусты, в траву – подальше, потише.
Вечерний звон. Это мой телефон. Кто говорит? Стон.
– О-о-о… Как пусто, туманно кругом… Куда я его уронил?
Да вот он, притворился мышиной могильной плитой. Покрылся росой.
– Йорген? Слушаю тебя. Но предупреждаю…
– Ты выпил, это я уже слышу.
– Да! И съел много шашлыка.
– Тогда я лучше завтра позвоню. Может, машину за тобой прислать, ну?
– За мной не надо, а дочь лучше отвезти.
– Ты и ее с собой потащил?
– Пришлось. Я отбивался, но ее мама уехала в командировку…в какой-то Петербург. Где это, не знаешь?
– А ты почему не хочешь на машине поехать? Собираешься еще бухать?
– Нет. Ты же знаешь – иногда я езжу в электричках, чтоб слушать разговоры. Ты же сам все время упрекаешь меня, что диалоги слабоваты.
– Зато какие сюжеты, ну? Все, прекращай там. Мне нужна кровь твоей блондинки.
– К черту блондинку! У меня другая идея! Я решил сценарий сказки написать.
– Чего?
– Сказки. Простой сказки. Про принцессу по имени Катуар. Катуар. Смотри, она будет жить в песочном замке…
– Марк, я завтра позвоню.
– Нет уж, постой! Чем тебе не нравится идея?
– Марк, какая сказка? Кто ее будет снимать?
– Ты найдешь режиссера. Я найду песок.
– Я не найду деньги.
– А ты поройся. Вот я сейчас в траве нашел мобильный телефон!
– Марк, это глупый какой-то разговор, ну?
– Что, я не напишу хорошую сказку про принцессу Катуар?
– Напишешь, я ни секунды не сомневаюсь. Но никто не станет ее снимать. У нас нет детского кино, ты разве не знаешь? Вполне хватает того, которое делают за океаном враги. Вообще ты крепко выпил, если тебе уже принцессы мерещатся.
– Ага, крепко.
– А дочь с кем?
– Она там, у мангала крутится.
– Одна?
– Почему одна? За ней присматривают. А я в цветах лежу, как самый счастливый покойник. И самолет улетел… Ладно, звони завтра.
– Какой самолет?
– Да тут один… Пойду в траве пошарю… Может, тоже куда завалился…
– Береги себя, ну?
– Ты забыл? Я вырос в переулке Вечность.
21
И СНОВА НОЧЬ. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ.
Катуар гладит меня по волосам, другую руку, с тем же праздным окурком, держит на отлете.
– Зачем же тебе в этой вазе песок? Пойду выброшу окурок в туалет. Заодно и пописаю.
Бенки, очнись! Она как раз направляется в твою сторону. Видишь, скользит на пуантах мимо?
Катуар входит в маленький храм, зажигает лампаду:
– Ой! А щеток у тебя сколько! Все от убитых блондинок?
– Да!
– Хорошо, что я брюнетка.
Не прикрывая святилища, Катуар полубоком, полубогиней, с античной простотой располагается на постаменте.
– Э! Катуар, ты почему не закрываешь дверь, когда писаешь?
– Разве надо? По-моему, теперь уже поздно.
Отрывает мягкий голубой билет, складывает пополам и под алчным взглядом контролера проводит им между ног.
– Да, Марк, у тебя много еще загадок. Как щеток. Мне, кстати, нужна зубная щетка, раз уж я тут почему-то задержалась.
– Купим! Скажи, что означает твоя буква «А»?
– Пока тебе это рано знать.
– А когда будет можно?
– Разгадка будет в финале – как и положено.