Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда. 1943-1945 - стр. 6

Имеется еще и чердак. Там ссыпана пшеница, потому что под крышей тепло и сухо. Для нас, детей, это еще одно прекрасное место для игр, когда на улице идет дождь.

Но если стоит солнечная погода, нас всегда надо искать в саду, который располагается сразу за домом, куда и ведет задняя дверь. Там растет множество яблонь, на клумбах цветут прекрасные цветы, между окнами кухни поднимаются кусты роз, беседка, построенная южнее конюшни, увита цветущими растениями. Вдоль светло-зеленой штакетной изгороди проходит деревенская улица, у зарослей ракитника она изгибается вправо, к насыпному холму, где летом постоянно устраиваются праздники для детей.

Но до этого тебе еще нужно пройти мимо старой пекарни, которая пока все еще гордо возвышается справа. С обеих сторон ее подпирают разросшиеся кустарники и сараи для дров. За этим романтичным строением ты обнаружишь две черные компостные кучи. Поскольку мама устроила здесь новый огород, отец обнес его чудесной новой изгородью из проволочной сетки, а в каждом углу посадил по грушевому дереву.

От насыпного холма наш двор отделяет живая изгородь из невысоких буковых деревьев, больше похожих на кустарники. Проход в ней ведет в наше село, к лесу и к Лисьему холму за ним.

Таков мой родительский дом, моя родина, то место, которое я больше всего люблю и куда всегда возвращаюсь. Я люблю дом своих родителей, каждый день думаю об этом прекрасном родном очаге и часто тоскую, когда мне приходится оставаться в городе, чтобы ходить в школу…

Но вот я снова оказался в школе…

О странник, если ты зайдешь в наше село, ведь ты же сразу узнаешь мой родительский дом, правда?»

20 июня 1943 г.

Последний день в школе! Сегодня мы просто сошли с ума. Сначала на уроке немецкого языка, который вела Дорис. Мы должны были выучить наизусть стихотворение «Битва под Лейпцигом»[15]. Перед этим мы все договорились, что тот, кого вызовут, вместо слов «…и пули летели, как снежные хлопья, и тысячи тысяч пали наземь мертвыми в той битве под Лейпцигом» должен говорить «…и пули летели, как овсяные хлопья».

И надо же, чтобы она вызвала как раз Хубуса фон Бонина! Он принял мечтательный и наивный вид и забубнил: «…и пули летели, как овсяные хлопья!» Мы тут же заржали в голос. Дорис скривилась, постучала костяшками пальцев по своей кафедре и проскрипела: «Серьезно! Серьезно!» А когда Мук фон Тройенфельд прошептал мне: «Это она зовет своего парня!»[16], я выпалил это во весь голос.

В то же мгновение Тегге выпустил в воздух майского жука, которого где-то нашел, и фон Цицевиц крикнул: «Полетели овсяные хлопья!» Мы просто хором заржали от восторга!

Теперь уже Дорис больше не могла сдерживаться. Она сняла пенсне, постучала им о чернильницу и закричала: «Откройте окно! Откройте окно!»

Весь класс бросился открывать окна. Но майский жук даже и не думал о том, чтобы улететь на улицу. Он сделал круг над Дорис и плюхнулся под классную доску. Никто из нас не стал его поднимать. Мы все сделали вид, что нам противно прикоснуться к нему. Дорис ничего другого не оставалось, как только самой «приложить руки». И она собственноручно выбросила его наружу.

Затем принялась ругать нас на чем свет стоит: «И такой класс должен быть моим? Вот же бездельники! Ну, погодите, вот стану я вашей учительницей!»