Пеняй на себя! Дневник попаданки - стр. 19
Через полчаса, мы с Дамочкиным шли по широкому коридору без окон и дверей и моё сердце трепетало. Нет, это не было предвкушение чего-то нового, предчувствие сбывающей мечты или ощущение встречи с чем-то необъяснимым или кем-то важным. Это были переживания от того, что я так и не смогла разбить лоб о стену, или раздвинуть створки поддона и оказаться на свободе.
Где-то там, на задворках сознания, вспыхивали мысли о родителях и таяли, не успев разгореться в серьёзное переживание по серьёзной причине. Мне было страшно. Очень страшно. Немыслимо страшно. И все мои раздумья были заняты лишь одним вопросом: Иванушку попробовать прибить сейчас или попытаться взять в заложники?
А что, девушка я крупная: не на спарже и листиках салата воспитанная. Вполне могла и пусть не умением, так весом задавить противника. Это кисейным барышням трудно было бы справиться, а я и дружинником в училище была, когда фестиваль цветов в нашем городке проходил, да и вообще, не из робкого десятка. Постоять за себя умею!
– Мы почти на месте, – сообщил Дамочкин, а я уже хлюпала носом, и глаза щипало настолько, что невольно вытерла их и почувствовала на ладошке влагу.
Слёзы. Ну, вот так всегда! Слёзное рыдание облегчает осознание.
– Это от сухого воздуха. Влага. Тут компрессионный узел рядом. Сейчас будет легче.
Он успокаивал меня – я это понимала. Наверное, своей русой макушкой улавливал эманации моей души.
Будто отвечая на мои мысли Дамочкин притормозил и поравнялся со мной. Я заглянула в его раскосые глаза и опять некстати подумала о том, чтобы обеспечить себе побег.
И тут меня вдруг пронзила страшная по своей нелепости мысль: никогдашеньки я больше не увижу и старую грымзу Анну Сергеевну, живущую по соседству и каждый раз останавливающую меня на улице с единственным вопросом: «Замуж вышла?» И Ваську, который пусть и бывший, но мой. И маму с папой, о которых думать адски больно: как они там родные? И бабулю. Мне вдруг так дурно стало, что захотелось либо в обморок упасть, либо умереть прямо тут от разрыва сердца.
– Тебе плохо? – дотянулся до моего слуха вопрос Дамочкина.
Он совпал с моментом истины – слёзотечением из глаз и поднимающимися из глубины, – из самого нутра женской груди, – рыданиями. Ну, конечно, с моим-то везением я даже отключиться и упасть в обморок не в состоянии! Беда!
– Не убивайте меня, и не сдавайте на опыты! Пожа-а-а-алуйста! – всхлипнула я.
Из глотки вырвался шипящий хрип, и я расплакалась, воя громко и протяжно.
– Ты очень ценна. Что ты себе вообразила? Твоей жизни опасность не угрожает. Большего сказать не могу.
На этом всё! Фенита ля комедия!
Глава 4
28 сентября. 4 часа 02 минуты
Новая глава жизни – повод к истерике, или Ваш мир доставлен – вкусите, побалуйте себя.
Войдя в салон гибрида самолёта и пазика, я плюхнулась на указанное Дамочкиным кресло, пристегнулась и застыла.
Дамочкин расположился напротив и уставился на меня, словно удав на кролика. Моё бесстрашие отказало, и я потупила взор, как делала часто в школе, когда ждала, кого учитель вызовет к доске. Мне казалось, что не смотришь на него, и он тоже тебя не видит. Правда, не всегда это срабатывало, но я каждый раз старалась.
Вообще, непонятно с чего вдруг меня обуяла робость: ведь Дамочкин – обычный парень, да к тому же ещё и дохляк. Шея тонка, телосложение хлипкое, а голова – большая. Глаза, да, красивые, но только глаза, которыми он и смотрел на меня. Бояться сухопарого парня мне, девице в полном соку, странно, но я продолжала чувствовать себя неуютно, оттого в животе поднималась буря, готовая разразиться голодным громом.