Пеликан. Расплата за милосердие - стр. 17

«Я собираюсь заговорить с тобой об этом лишь один раз, лишь сейчас. Ни через день, ни через месяц, никогда больше мы не заговорим об этом. Давай поклянемся в этом друг другу в эти последние часы в бухте Сан-Хулиан, и будем честны. Обещаешь мне ответить честно сейчас?»

Как-то так звучал очевидный, хоть и невысказанный вопрос в головах обоих, и Финтан кивнул, соглашаясь почтить последнюю ночь каким-то искренним признанием.

– Что у тебя за дела с генеральскими детками? – спросил Эдвард.

Улыбка Финтана стала заметнее и шла как бы изнутри. Взгляд устремился к морю, к той далекой сакральной грани, зовущейся горизонтом. Всегда на виду, всегда недостижимая, эта грань неба и моря медленно светлела.

– Если рассказывать все, то нам не хватит времени, – ответил Финтан. – Говоря коротко, у меня есть причины, и весьма серьезные, оберегать их.

Эдвард понимающе кивнул и поджал губы. Он бы что-то еще сказал, но обрушился резкий порыв ветра. Пламя факела затрепетало, прижалось низко-низко. Огонь цеплялся из последних сил, но порой даже предельных усилий не хватало. Когда ветер стих, пламя не поднялось вновь.

Финтан шикнул от недовольства, ведь дотяни факел какой-нибудь час, не пришлось бы сейчас возиться. Поджав губы, Рыжий Лис исправно приступил к своему долгу дозорного и принялся снимать факел. Осторожно касаясь горячей и обжигающей деревяшки, он снял тряпье, чтобы снова пропитать. Эдвард стоял, скрестив руки на груди, наблюдая за тем, как Финтан высекал искру. Наконец пламя, прожорливое, но прихотливое, схватилось за растопку и хлынуло по факелу, возвращаясь в былое обиталище.

– Это месть? – спросил Эдвард, пока Финтан поднимал факел, возвращая в железные петли, вбитые в столб.

Рыжий Лис сосредоточенно хмурился и, вернув факел, стал разглядывать руки, замаранные сажей. Вглядывался не дольше нескольких секунд, после чего попытался оттереть их об одежду и лишь затем перевел взгляд на Эдварда. Финтан кивнул, прося еще раз повторить вопрос.

– Ты вызвался убить Томаса Даунти, – сказал Эдвард.

Финтан вскинул брови, отдавая должное смелости капитана Брайта. Давно он не слышал имени казненного советника.

– Это была месть за отравление Джонни? – спросил Эдвард.

– Да, – уверенно кивнул Финтан. – Это часть моей клятвы.

– Так это правда? – молвил капитан Брайт. – И зачем же защищать генеральских деток?..

Рыжий Лис сам не заметил своего прищура.

– …как не для того, чтобы задружиться с генералом? – протянул Эдвард, будто бы общался с морем и камнями, да хоть с факелом дозорным, но не с Финтаном.

– Ты меня раскусил, – пожав плечами, признался Рыжий Лис, вновь попытавшись оттереть руки от сажи.

Эдвард и Финтан улыбнулись, ведь беседа обернулась для каждого лучшим образом.

– Говорят, у генерала скверный нрав, – припомнил Брайт.

– Готов поклясться, – ответил Рыжий Лис, приложив кулак к груди, – он просто конченая мразь.

– Ходишь по грани, – предупредил Эдвард.

Финтан прыснул под нос, приняв эти слова за добрую похвалу.

Утраченное всегда возвращается. Пусть и подвергнутое невообразимой метаморфозе, вывернутое, вытряхнутое, начиненное чем-то чуждым, сшитое, вспоротое и вновь собранное воедино, но все же оно возвращается. Чья вина, что порой утраченное невозможно узнать? Впрочем, винить кого-то в таком случае – удел людей ограниченных и брехливых.