Пекарня с сюрпризом для попаданки - стр. 16
– Что здесь происходит? – по спешке, с которой Урсула подгоняла сыновей, становилось сразу понятно, что здесь проворачивают что-то нечистое.
– Идите, девочки, вас отец спрашивал, – попыталась выпроводить нас женщина. – Соскучился, наверно, – улыбка расцвела на лице женщины. – “Не могли они позже явиться, два мешка осталось всего”.
– Подождет, – отвечаю, а сама подхожу к телеге. Возница растерянно косится на Урсулу, но молчит. Развязываю мешок и вижу в нем хлеб. – А мы нынче хлеб так покупателям отпускаем?
– Это не хлеб, – пытается спорить дамочка.
– Я, по-вашему, ослепла? – и я извлекаю из мешка круглую ковригу хлеба. – Что это, по-вашему, если не хлеб?
– Так он же черствый, – спорит Урсула. “ Да чтоб тебе провалиться! И чего ты такая любопытная стала?”
– Ну и что? – хлеб был не сегодняшний. – Сколько здесь мешков? – я начала пересчитывать мешки. Шесть, и два она еще не успела притащить на телегу. – Восемь мешков.
– Ну так куда его деть? Никто не будет брать черствый хлеб, – работница подбоченилась. “Откуда она узнала, что мешков восемь, если в телеге их только шесть? “
– Ну так не выбрасывать же его? – я смутилась оттого, что выдала себя. Урсула оказалась подозрительнее, чем я думала, и впредь нужно быть осторожнее. Женщина же, почувствовав мое смятение, решила додавить ситуацию и прогнуть ее в свою пользу.
– Так я и не выбрасываю, – она показывает на извозчика. – Отдаю фермеру, а он нам потом свиную тушу даст. “Папашке-то твоему от этой свиной туши только голова да ноги. Остальное я заберу”, – усмехается своим мыслям Урсула.
– Кому нам? – я прищурилась. Вот же баба ушлая какая!
– Здрасте, – женщина пытается уйти от ответа, но я начеку.
– Ну так кому “нам-то”? – я беру мешок с хлебом и спускаю его с телеги. – Держи, донесешь? – обращаюсь к Сабрине.
– Конечно, он же легкий! – соглашается девочка и, взвалив мешок на спину, уходит в пекарню.
– Вы сейчас же разгружаете телегу, – командую я Питеру и Олафу, но они стоят и смотрят на мать в ожидании команды. А та, сложив руки на груди, смеряет меня уничтожающим взглядом.
– Дети, идемте! – командует она, и эти два здоровенных лба, как телята, плетутся за мамкой. И кого из них она мне там в мужья пророчила? Они ж на одно лицо, а все потому, что интеллектом не обременены. – У нас рабочий день окончен на сегодня, вообще-то. А если ей надо, то пусть сама и таскает.
Сабрина вернулась и, радостная, схватилась за новый мешок, но я забрала у нее.
– Присматривай за этими, а я сама быстрее оттаскаю, – подхватила два мешка и поскорее отнесла их в пекарню. Вернулась за остальными и вижу, что Урсула далеко-то и не отошла, а стоит у беседки и посмеивается, что-то говоря сыновьям. Уверена, над нами насмехаются. Я отдаю Сабрине один мешок, беру два последних и ухожу в пекарню.
– А что мы делать-то будем с этим хлебом? – девочка смотрит на восемь мешков черствого хлеба.
– Еще не знаю, но обещаю, что придумаю, – я кручу в голове все, что когда-либо знала о пекарском деле, и понимаю, что этого всего очень мало.
– Может, скажем, что мы передумали? – Сабрина испуганно смотрит на меня, на мешки и с надеждой на дверь пекарни.
– Нет, – я нахмурилась. – Отступать нельзя, позади …, – хотела сказать “Москва”, но поняла, что девочка явно этого не поймет. – Позади Урсула, и мы не должны дать ей победить нас. Правильно?