Печенье с предсказаниями - стр. 24
Я обрадованно закивала.
– Да-да, это я. Можно войти?
Она нехотя посторонилась. Я перешагнула через порог и с трудом сдержала рвущееся с языка восклицание.
– Присядете? – предложила она, с сомнением оглядывая бардак. – Извините, у меня не прибрано.
«Не прибрано» – это мягко сказано. В комнате творилось такое… Сумки и шарфы висели на пыльной люстре, платья грудой навалены на единственном стуле, а весь диван и стол усыпаны нотными тетрадями, фантиками от конфет и скомканными салфетками. Словосочетание «творческий беспорядок» обрело для меня новую глубину.
Николь попыталась отвоевать хотя бы часть дивана, но без особых успехов.
– Спасибо, я постою! – запротестовала я. – Я ненадолго. Вот, это вам!
И протянула ей бумажный пакет со слойками.
Николь откинула челку с глаз, обняла пакет обеими руками и с видимым удовольствием повела носом.
– Вы ведь из полиции, так?
– Нет, – призналась я, не зная, куда девать руки. – Я просто хочу поговорить.
– Тогда все же присаживайтесь, – девушка кое-как пристроила гостинец на столе. – Я сейчас сварю чая или кофе. Что будете?
Отказываться было неудобно, и я попросила чай.
Она убежала за водой, потом ловко вскипятила воду прямо в заварнике и всыпала туда три ложки травяного чая. Пахло малиной, немного ромашкой и еще липой.
Николь молчала, мне тоже было неловко заговаривать. Так что первые четверть часа беседа свелась к тому, что она похвалила слойки, а я в ответ – вкусный чай и шоколадные конфеты. Судя по россыпям фантиков и стопке книг на тумбочке (явно не учебников!), разбитое сердце Николь лечила старым проверенным способом – сластями и слезливыми романами, над которыми можно вволю нареветься.
Я поглядывала на нее искоса, но она почти не поднимала глаз.
Заговорили мы одновременно.
– Вы, наверное… – начала она решительно.
– Стивен не виноват! – выпалила я.
– Стивен? – повторила Николь, со стуком ставя чашку на звякнувшее блюдце. – Что с ним?
Голос ее дрогнул, выдавая, что она не столь равнодушна, как пыталась показать.
Я отрывисто кивнула. Ужасно хотелось сбежать, только поздно.
– Вы знаете, что его приворожили?
Николь побледнела и прикусила губу. Отвернулась к окну.
– Конечно, мне говорили. Что это я его…
– Не вы! – возразила я запальчиво. – Его приворожила та девушка, его бывшая невеста.
– Бывшая? – она резко обернулась и сжала кулаки.
– Да, – кивнула я. – Теперь его держат взаперти, поэтому он к вам и не пришел.
– Но… – она сняла очки, потерла красные глаза. – Взаперти? Это же незаконно!
– Родители раздобыли справку от врача, – наябедничала я. – Что их сын не в себе.
Николь широко открыла глаза, потом резко поднялась с дивана.
– Надо что-то делать! Я пойду в полицию… или в суд? Наверное, сначала в полицию.
Кстати, неплохая мысль.
– Я позвоню мистеру Оллсопу, – предложила я. Конечно, это не мое дело, но я просто не могла все так оставить! – Он в этом точно лучше разбирается. Мисс Фиш, а можно вопрос? Личный.
Она сжала пальцы.
– Да. И можете называть меня Николь.
– Хорошо, – кивнула я. – Тогда я – Синтия. Николь, вы… любите Стивена?
Мне почему-то очень важно было это услышать.
Она молчала целую минуту, прежде чем выдавить:
– Да. Люблю. Все равно люблю.
И отвернулась, будто устыдившись.
***
Звонить пришлось из автомата на улице, в общежитии телефон имелся только у дежурной, а делиться с ней секретами не хотелось. Николь настояла, что должна присутствовать при разговоре, и мы пошли вдвоем. Нам везло, мистер Оллсоп ответил сразу.