Печать Каульмэ - стр. 12
– Ясно. – Мария отступила на шаг назад.
– Опасайтесь всего, что кажется вам красивым или как минимум привлекательным, Мария Александровна. Это не тот мир, к которому вы привыкли, это – грандиозная иллюзия, – проговорил Гурявин. – И помните, вы не где-нибудь, а в Царстве Джиннов! Учитесь не просто смотреть, а видеть! – На ходу застегивая пуговицы на манжетах сорочки, он добавил: – Я не знал ни единого случая, когда бы Кощин ошибался.
Услышав последние слова, Мария приостановилась, посмотрела вслед молодому человеку. Ей вдруг стало ужасно интересно, откуда он знал Кощина, да и Келли тоже. И что его связывало с Бурьйиным? Как он получил седьмой класс магистра, ведь навскидку Гурявину было всего около двадцати лет, а может, и того меньше. Затем она вспомнила о Гекате – злобной греческой богине, которая, впрочем, не всегда была таковой. Ермак Васильевич любил повторять: «Боги – это демоны, чью силу трудно себе даже вообразить. А каждый раз, когда мы слышим о том или ином полубоге, мы должны понимать, что речь идет о магистрах, первых из них». Если на секунду представить, что Геката – это та самая древняя богиня, то получается…
– Идемте, Мария Александровна, у нас есть незаконченные дела.
Узкая тропинка провела их к той самой речке с бирюзовыми водами, через которую был переброшен шаткий деревянный мостик. Помня о предостережениях и наставлениях магистра, Мария старалась сосредоточиться и увидеть то, что Гурявин видел, не прикладывая особых усилий. Но потом она вспомнила о малышке Виктории и странном зеленоватом свечении, исходящем от нее. За все время, что они спускались к реке, Мария не произнесла ни единого слова, концентрируя свое внимание на каждой мелочи. Но когда они остановились у моста, печатница осмелилась задать магистру вопрос:
– Прежде чем мы вошли в тайную дверь, вы о чем-то разговаривали с Бурьйиным; можно узнать, о чем?
– Да, – легко ответил Гурявин. Но прежде чем продолжить, он достал из кармана сюртука алюминиевый портсигар, извлек и зажег сигарету марки «Столичные». Мария, в свою очередь, тоже закурила.
– Как и вас, доблестного капитана жандармерии интересовала судьба Виктории, а еще ваша судьба.
– И что вы ему ответили?
– Я сказал: железо закаляется в огне.
– Нет, не по поводу меня, по поводу Виктории?
– Послушайте, Мария Александровна, я был там. Был в том детском доме при университете. Поговорить с малышкой Викторией мне не удалось, я просто сидел на стуле, наблюдая за ее безмятежным сном. А знаете, почему ее сон был безмятежен, Мария Александровна? – Не дожидаясь ответа, Гурявин продолжил, и в его словах уже не было привычной сдержанности и ласки, что просачивалась в уши при каждом произнесенном слове. – Я говорил, что печатники – щит нашего мира, но всего за один день, или, вернее сказать, за несколько мгновений, я усомнился в этом.
– Вы это о чем? – Мария удивленно вскинула правую бровь, а магистр между тем продолжил, оставив ее вопрос без ответа.
– Три года назад печатники из третьего отдела совершили недопустимую ошибку. Шокированную ужасом пожара и потерей родителей девчушку проверили на наличие зловредного беса, и что неудивительно, нашли такового. Но незнамо по какой причине они не продолжили проверку или, быть может, не были достаточно компетентны, что на самом деле уже не так важно! Почему так произошло, останется для нас с вами загадкой.