Пчелы. Что человек и пчела значат друг для друга - стр. 2

Известны некоторые из таких мест, на которые трутни и матки прилетают уже более ста лет, но никто не знает, какие ориентиры позволяют им уверенно достигать цели своего существования. Что это: поляризация света, особенности ландшафта, распределение освещенности или растительного покрова?

Сам я подружился с пчелами около 12 лет назад благодаря моей натуропатке[5]. Она спросила, не хочу ли я помочь окружающей среде несколько нестандартным образом. Я ответил, что мы с женой с 1984 года занимаемся разведением и содержанием лошадей и накопили в этом деле немалый опыт. Мы отказались от искусственных удобрений и не применяем ни на одном из наших пастбищ средства для опрыскивания. В качестве удобрения используем натуральный зрелый компост; сорняки вдоль заборов, крапиву и осот скашиваем подходящими для этого косилками, не наносящими ущерба окружающей среде.

Все перечисленное показалось моей собеседнице недостаточным, она не отступала и стала убеждать меня пройти вместе с ней курс обучения у одной известной и одаренной «пасечницы-наставницы» неподалеку, в Бонне. (Наставниками называют опытных пчеловодов, нередко в летах, которых можно найти через местные союзы пчеловодов.) План состоял в том, что спустя год мы станем пчеловодами, начав с содержания двух пчелосемей.

Сначала я был настроен крайне скептически, потому что знал, что для получения звания пчеловода-подмастерья, а затем пчеловода-мастера нужно проучиться, как правило, от пяти до восьми лет. Перспектива освоения огромного количества теоретических знаний и практических навыков в очень короткие сроки вселяла страх, но, как говорится, научиться плавать можно только в воде.

Так мы оба оказались «заброшены» в середину годового цикла работ на пасеке – дело было незадолго до летнего сбора урожая меда. Правда, пасека, на которой мы очутились, представляла собой, образно говоря, лишь мелкий бассейн и совсем не годилась для полноценного обучения плаванию. Внезапно мы стали участниками давно существующей пчеловодческой группы из шести человек, которые вместе с наставницей заботились о восьми пчелосемьях.

Теперь мы вдвоем даем приют двум-четырем пчелиным семьям: два улья моей натуропатки стоят у нее в саду возле дома, а я вместе с пчеловодом-мастером держу свои ульи в национальном парке Айфель[6].

Авантюрным и увлекательным приключением была попытка поймать большой рой, который привился на сосне, росшей вблизи ульев, примерно на десятиметровой высоте. С роевней (ловушкой для пчел) под мышкой я вынужден был карабкаться наверх по сучьям, без лестницы и страховки. Наконец, после опрыскивания пчел водой, рой удалось «поймать» в роевню. Этот отчаянный подвиг до сих пор любят вспоминать в нашей маленькой пчеловодческой группе.

Я чувствую глубокое волнение, когда два раза в год наступает время сливать мед из медогонки в специальные бидоны, стоящие наготове. Снимая пробу, я испытываю благоговение перед природой и ее дарами. А ведь мы, пчеловоды, – по сути, воришки, мы крадем у медоносных пчел их запас на зиму! Тем важнее относиться к пчелам с уважением, обращаться с ними как с равными и уж точно не рассматривать их только как источник выгоды.

Хотя мы и пользуемся их лакомым подарком, мы собираем летом не более двух третей меда. Остаток подмешивается к сиропу для питания пчел зимой или оставляется в улье.