Павел l. Драмы любви и трагедия царствования - стр. 11
Да и воспитатель и учитель цесаревича Семён Порошин демонстрировал высокий по тому времени стиль, повествуя об особенностях характера своего подопечного, характера, в основе которого, конечно, много от трудолюбивой и, безусловно, гениальной матери. Семён Андреевич писал о Павле:
«Занимаясь чем-то своим, очень примечает и запоминает, что говорят взрослые, и не только ему, но и между собой, – а также: фехтует, танцует практически все бальные танцы, репетирует балетную ролю, распевает из опер, ежедневно после уроков вытачивает что-нибудь на токарном станке, рисует, вырезает из бумаги, из-за юбок камер-дам инкогнито подсматривает за приёмами иностранных посланников, а потом сочиняет озорные пародии на их речи; но в должных случаях вытверживает и официальные речи, которые сам говорит им при аудиенциях; редко пропускает театральные представления и за ужиной (да, в женском роде. – Н.Ш.) обсуждает и разбирает пиесы и исполнителей; сочиняет маскарадное шествие с недурно схваченными деталями типажей-масок… играет в цинк, в воланы, в биль-бокет, в фанты, в шахматы и шашки, в карты (три-три, берлан, гусёк, умные с накладкою, короли, ломбер и подломбер, шкап), в биллиард по рублю да по червонному за партию; чаще проигрывает; учит историю, географию, физику, механику, гидравлику, астрономию, алгебру с геометрией, фортификацию. За ученье его усадили лет с пяти, каникул не примечается у него, по воскресеньям учёба не отменяется: теология с отцом Платоном».
Очень важно и такое замечание Порошина: «Если б Его Высочество человек был партикулярный и мог совсем предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем».
Цесаревич Павел по поводу математики шутил. Спросил у Порошина, кто ныне самой большой математик? Порошин назвал Леонарда Эйлера, приглашённого в Россию в 1726 году. Семён Андреевич вспоминал: «Великий Князь изволил тут сказать: а я так ещё знаю ково-та, отгадай!» И как я говорил, что не знаю, про кого думать изволит, то изволил сказать мне: «Есть некто Семен Андреевич Порошин, да ученик его Павел Петрович… разве это не математики?»
Но это учёба. А что же сердце юного Павла? Оставалось ли оно спокойно, когда он видел вокруг немало хорошеньких девиц, ведь во фрейлины назначали в основном только красавиц. И вот одна из барышень особенно привлекла его внимание. И надо же, приглянулась ему дочь той самой статс-дамы Марьи Симоновны Чоглоковой, ставшей, конечно лишь отчасти, косвенной виновницей его рождения. Ведь именно Чоглокова настоятельно рекомендовала великой княгине Екатерине Алексеевне самой выбрать отца будущего наследника престола, предлагая для этого выбора Нарышкина и Салтыкова.
Но обратимся к «Запискам…» Порошина.
Начинаются они с повествования о первой любви цесаревича, помещённого в разделе, озаглавленном «Камергерская дочка. Роман 1765 года». 30 августа 1765 года, когда великому князю Павлу Петровичу без малого (двадцати дней) одиннадцать лет, был бал во дворце:
«30 августа. Вторник. Часов в семь изволил Его Высочество пойтить в залу и открыть бал с графиней Анной Карловной Воронцовой. После изволил танцовать менуэт с фрейлиной графиней Анной Петровной Шереметевой… с фрейлиной Верой Николаевной Чоглоковой… с фрейлиной Анной Алексеевной Хитровой и Елисаветой Николаевной Чоглоковой… Его Высочество очень был весел и танцовал весьма охотно, хотя впротчем и не безъизвестно, что слишком не страстен он к танцованью».