Павел Кашин. По волшебной реке - стр. 18
Да, что касается иностранных классиков, к которым мне хотелось когда-либо прикоснуться и перевести, то, думаю, Рембо – один из немногих. Он – самый показательный, наверно, потому что он – чистая поэзия, он невыученная поэзия, он поэт, потому что по-другому не мог. Надо сказать, что французская поэзия отличается от русской отсутствием четкого ритма, рифмы и прочего. У них очень странная форма стихотворений, четыре-четыре три-три. Я перевел, конечно, все в русских традициях, чтоб было понятно. Шейкспира я не могу поэтом назвать, потому что его сценаристом, все-таки, все считают. Хотя он, наверно, – самый большой поэт. Мне хотелось бы Шейкспира так компактно переводить, чтобы уместить всего «Короля лир» на одной странице. Потому что песня хороша тем, что одной строчкой можно передавать двадцать, а то и пятьдесят страниц прозаического текста. У меня еще переведен Экзюпери, у него есть молитва «Научи меня искусству маленьких шагов», и она не зарифмована. Мне же удалось сделать из нее почти песню. Я вот сейчас пишу новый альбом и туда, думаю, ее и запишу. Я сейчас смотрю всех поэтов, кто что-то толковое написал. Но больше всего для себя интересного я нахожу пока среди французов. Была у них какая-то своя школа, которая на нашу тоже очень сильно повлияла.
Я очень много пытался научить тех, кто моложе меня, сочинять стихи. «Я не знаю зачем, и кому это нужно, кто послал их на смерть недрожащей рукой…» Но в молодых ребятах я вижу абсолютное отсутствие сосредоточенности. Лет двадцать назад это еще называли в американской психологии «short attention span», ну как бы недостаток внимания на то количество времени, за которое можно изучить какой-то предмет. Этим болеют все американцы, и по ним это видно. К сожалению, молодые русские ребята, как оказалось, тоже сейчас болеют этим, хотя… по-моему, это уже совсем другая какая-то болезнь. В своей душе я все же теплю надежду, что вот-вот уже где-то растут и выросли новые талантливые ребята, какие-то невероятно высокие в своей душе, которые напишут еще более красивые песни.
В каждой песне всего одна строка может описать всю песню, и тут этой строкой является, конечно: «Пятнадцать лет похожий свет горел во мне».