Паутина измен - стр. 41
— Можно конкретнее?
— У вашей жены тонус матки.
— И что это значит?
— Низкий уровень прогестерона. Поэтому матка непроизвольно сокращается.
— Блять. Вы можете сказать ребенок в опасности или нет?
— Могу. Есть угроза выкидыша, но сейчас не все критично. Я вижу, как вы заведены. Так вот, вашей жене для начала нужно перестать нервничать.
Закусываю губу. Чувство вины еще больше разрастается внутри. Черт, я так виновата перед малышом.
— Также я пропишу гормоны. И желательно пока понаблюдаться у меня.
— Ок. Я вас понял!
Он еще больше злится, только не понимаю на кого. На меня? На себя? На ситуацию?
У нас изначально все пошло по одному месту. Вместо того, чтобы заниматься собой, ходить на курсы для будущих мам, наслаждаться этим периодом. Я воюю. С мужем, с внешним миром. И ощущение, что все против меня.
Разве так бывает?
— Вот рецепт, — доктор протягивает бумажку, — И ко мне через недельку на повторный осмотр. А сейчас покой. Хотя...
— Что?
Я уже не сдерживаюсь и выкрикиваю.
— Лучше бы в больнице полежать. Понаблюдаться.
Больниц я патологически боюсь. В детстве лежала с пневмонией почти месяц, и ничего хорошего не помню. Только злых медсестер, болючие уколы, обшарпанные стены.
— Значит малышу все-таки что-то угрожает?
Мой голос дрожит, мне становится очень страшно.
— Девочка, у меня за плечами двадцать лет практики. Я вот такие семьи как ваша вижу не очень часто, но понимаю, что тут происходит. Не уверена, что ваш муж сможет обеспечить вам покой.
Она не боится присутствия Андрея, говорит четко и строго. Почти отчитывает его, не скрывая свою неприязнь.
— На что вы намекаете? — он повышает голос.
— Да я не намекаю, а прямо говорю. Вашей жене с вами некомфортно, и вы явно являетесь источником ее нервного состояния.
— А вам не кажется, что вы немного охренели?
— Не кажется. Говорю то, что вижу.
Жевалки на лице Андрея уже ходят ходуном. Он на грани срыва. Но сдерживается.
— Я сейчас закрою на это глаза...
— Не нужно мне угрожать! Я и не таких видала. Жену свою пожалейте.
— Вы думаете мне стоит остаться? — я готова закрыть глаза перед своим страхом, лишь бы с малышом все было в порядке.
— В целом, плод стабилен. Если вам дома будет комфортно, вы можете остаться там. Если не уверены, я предоставлю вам палату. Не бойтесь, я помогу.
— Вы че, блять, из меня какого-то урода морального делаете?
— Ни в коем случае, — спокойно отвечает на выпад Андрея.
— Ева, я обещаю, что дома тебя никто не потревожит. Я завтра уеду в командировку, меня не будет неделю. Ты сможешь спокойно быть дома одна, делать все, что захочешь.
Я вижу, как он нервничает. Ему не нравится, что какая-то посторонняя женщина поставила его на место. А мне приятно, она меня защитила. Я ей благодарна, потому что вижу, как Андрея это задело.
Если он не понимает, что виноват, не слышит меня. То ему уже посторонние люди на это указывают.
Может хоть так дойдет...
— Тогда постарайтесь дома просто лежать, заниматься любимыми делами, окружить себя вещами, которые нравятся.
— Хорошо, спасибо! Сейчас же точно все хорошо?
— Сейчас пока да.
И вот это ее "пока" никак не прибавляет настроения. Если случится еще хоть какая-то ситуация, которая как-то сможет повлиять на мое состояние, то я могу потерять ребенка. И от этого страшно. Жутко.
Я могла бы винить во всем Андрея. Но нас двое. И мы оба виноваты перед ребенком. Как ни крути.