Паучиха. Личное дело майора Самоваровой - стр. 38
Анька сползла вниз и вжалась в ее грудь.
– Ма, да что ты несешь?! Чтобы потом у ребенка какой-нибудь уродский ген выскочил? – запричитала она в вырез ее джемпера. – Вот ты… Разве ты могла бы кого-то усыновить? Чужого? Пропахшего блевотной кашей детдома, квартирой алкашей?
– Девочка моя… Бог подарил мне тебя… – Самоварова гладила дочь по спутанным волосам.
– А если б не подарил? А если б ты захотела еще одного ребенка, но не смогла?
– Не знаю… Мне тебя всегда хватало…
– Нет, ты просто представь себе это! Не сейчас, но, когда была моложе, разве ты могла бы, даже от безнадеги, на такое решиться? – не унималась Анька.
Самоварова судорожно думала о том, как увести разговор в другую сторону.
Она хотела одного – чтобы дочь успокоилась и все ей разъяснила.
Но против воли в ее сознание вклинилось одно давнишнее, навеянное Анькиными клокотавшими вопросами воспоминание.
…В этом доме, на последнем этаже, когда-то жила ее приятельница Ольга.
В детстве они не дружили, Оля была старше Вари на пару лет.
Сблизились молодые женщины уже после того, как Оля похоронила трагически погибших родителей и, связавшись с украинцем, приехавшим в город шабашить на стройку, забеременела.
В то время наконец разъехавшаяся с родителями Самоварова уже родила Анюту. В первый год жизни дочери самолюбивая и гордая Варя, отказавшись от помощи, формально предложенной матерью, с которой у нее никогда не было настоящей близости, была вынуждена оставить службу и взять отпуск по уходу за ребенком.
Как ни странно, именно после того, как Варины родители наконец получили долгожданную квартиру в новостройке, отношения с Анькиным отцом начали стремительно разлаживаться. Ему не было нужды стесняться чопорных тещи и тестя, и его скверное нутро проявилось во всей красе. То похмельный, то депрессивный сотрудник НИИ почти ежедневно изводил вымотанную бессонными ночами жену высосанными из пальца придирками. Стремясь как можно меньше бывать в обществе супруга, Варя, когда позволяла погода, подолгу гуляла с малышкой во дворе.
Окончив консерваторию, Ольга работала в музыкальной школе, недалеко от дома.
О ее интересном положении Варя узнала первой. Возвращаясь с занятий, Ольга частенько садилась на лавочке рядом и с разрешения Самоваровой подолгу покачивала коляску со спящей Анютой. Сказав о своей беременности, она засыпала соседку вопросами о трудностях, подстерегающих молодых матерей.
Живот Ольги, как на дрожжах, округлялся, а украинец все реже появлялся в их доме… Брак не был зарегистрирован, соседи начали судачить, и Варя была единственной, кто поддерживал «аморальную» пианистку.
С детства Ольга была неприметной, сосредоточенной на учебе и музыке. Ее семья жила замкнуто и никогда не давала поводов для сплетен. Даже трагическая гибель родителей Оли в автокатастрофе была воспринята соседями без особого драматизма.
Оставшись без родителей, двадцатипятилетняя Ольга неожиданно расцвела.
Скромную одежонку она сменила на джинсы-клеш и обтягивающие водолазки, подстриглась по последней моде и стала употреблять косметику.
Соседи наконец обратили на нее внимание и сделали одной из обязательных героинь своих пустых пересудов.
Стоило ли говорить, сколько пищи для разговоров принесло им появление в ее жизни мужчины! И какого! Как метко выразилась Маргарита Ивановна, «категорически не подходящего ей по ментальности».