Паучиха. Книга II. Надя - стр. 10
***
Причина Ритиного безупречного поведения крылась в беззаветном служении Божеству. Она с радостью позволила бы взять себя в рабство, если бы этим смогла снискать одобрение матери. И продолжала со страхом и надеждой ждать каждой встречи. Вдруг именно в этот раз у мамы появится время поговорить с ней.
В начале весны тётя Вера сказала Рите, что мама придёт за ней в воскресенье и весь день они проведут вместе. Рита даже икать начала от волнения и два дня до выходных всё думала, о чём самом важном надо рассказать маме.
Мама пришла, как и обещала, воскресным утром. Деловито осмотрела Ритину одежду, брезгливо откидывая «на тряпки» всё износившееся и малое. Затем объявила, что они едут по магазинам за новыми вещами.
Раньше об этом заботился папа. Мама, хоть и была Божеством, не знала, в каком магазине продаётся бельё, а в каком – обувь, поэтому нервничала и раздражалась. Рита поняла, что лезть с разговорами сейчас не стоит.
К вечеру, когда Рита уже потеряла надежду, Божество само обратилось к ней:
– Расскажи, как дела у тебя?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Рита растерялась. Мысли толпились в голове, наскакивали друг на друга. От волнения она не могла сосредоточиться и выбрать главную. А мама уже теряла терпение:
– Что ты бормочешь бессвязное? В кои-то веки у матери появилось время поговорить, а она лишь рот как рыба открывает. Нельзя просто ответить, что всё хорошо?
Горький спазм сдавил гортань. С того дня при встречах с Божеством Рита всегда чувствовала холодную руку страха на горле. И молчала.
Как-то летом тётя Вера замесила тесто и позвала Риту с Надей лепить пирожки. Раскалённое масло чадило, наполняя кухню сизым кумаром. Пришлось распахнуть не только окно, но и входную дверь. Тётя Вера жарила и руководила лепкой:
– Надюша, ты что такие мелкие делаешь? Это пельмени, а не пирожки! Мы так до зимы не управимся.
– Тётя Вера, это вареники, они же с картошкой!
– Значит, будет нам на новый год таз вареников.
Надя захихикала, Рите тоже стало смешно.
– Мама, а когда сладкие будем лепить?
– Сначала с картошкой надо закончить. Но если так не терпится, добавь повидла. Рита, ты любишь картошку с повидлом?
Рита зажала рот ладошками, выпучила глаза, но тут же рассмеялась заливисто и звонко.
– Вот так, значит… – В дверях кухни стояло Божество. – Щебечет, хохочет, только для матери слова выдавить не может.
Голос мамы дрожал, по щекам катились слёзы. Тётя Вера увела её в комнату. Рита прокралась за ними, села под дверью и слушала рыдания матери.
– Что я ей сделала? Всегда одно: молчит и смотрит обвиняющее. Как будто знает, из-за чего отец ушёл. Да я живу ради неё только…
Рита поняла, что заставила Божество страдать. И видела лишь один способ искупления – замолчать для всех.
***
Веру не удивило молчание Риты, ту слишком потряс срыв матери.
«Ничего, к школе заговорит, ей же отвечать на уроках придётся», – успокаивала себя Вера.
Пришёл сентябрь, а Рита по-прежнему молчала. Свечение потускнело под плотным налётом вины. После первой двойки Вера встревожилась не на шутку и решила, что пора признаваться Алле. Та, не копаясь в причинах, отправила дочь на обследование и лечение.
Светила медицины не нашли физиологических причин немоты. Когда же один из профессоров посоветовал показать Риту психиатру, Матецкая спешно свернула эпопею с обследованием и, дабы дело не закончилось спецшколой, сделала дочери справку о редком спазме голосовых связок. Теперь на уроках Рита отвечала письменно, и для всех проблема казалась решённой.