Паучье логово. Камень Демиурга. Книга третья - стр. 10

В его голосе было столько любви и боли, что казалось эти чувства, как вода затопили вагон, не давая возможности вдохнуть полной грудью. И Елезаров очень сильно пожалел, что вовремя не ушел в свою комнату, а стал свидетелем всего происходящего. Это были непростительные минуты слабости Паукова, и Сергей отлично понимал, что свидетелю собственного падения Пауков этого ни за что не простит и никогда не забудет. А еще, в голове у него вертелся один и тот же вопрос. Что же все-таки произошло сегодня, что так повлияло на этого холодного, расчетливого, как питон, человека, его шефа? Он бы многое отдал, чтобы суметь ответить на этот вопрос. Но задавать сейчас вопросы Паукову – это себя не любить. Поэтому, он сидел тихой мышкой, стараясь слиться с оббивкой кресла. Было бы лучше, если бы шеф вообще забыл о его существовании на данном этапе, по крайней мере.

Несколько минут ничего не происходило. Затем, Виктор Анатольевич отнял руки от лица, с брезгливым выражением откинул окровавленную салфетку на пол, и посмотрел прямо на Елезарова абсолютно сухими глазами. За эти несколько минут, казалось, Пауков постарел на несколько лет. Морщины собрались на лбу и около рта, глаза блестели каким-то лихорадочным огнем одержимого человека, он весь как-то ссутулился, будто усох за эти несколько минут, дорогой костюм на нем обвис и выглядел нелепо. Он сделал несколько шагов по направлению к сидящему Елезарову и сухим, надтреснутым голосом произнес:

– Забудь все, что ты здесь видел и слышал. Ступай к себе…

Сергей молча кивнул, и выскользнул за дверь. Только оказавшись в своей спальне он начал нормально дышать.

Глава 3

Олег так глубоко задумался, что не заметил, как дошел до дома. В окошке горел приветливый свет, манящий в избяное тепло. Он знал, что баба Марфа не спит, поджидает его за какой-нибудь простой работой. Или вяжет очередной шарфик, или половички из лоскутков составляет. На душе сразу стало тепло и отчего-то тревожно. Олег ощущал всем своим существом, как будто над крышей неказистого домика нависла серая туча. Эх, какую глупость он совершил, придя сюда!! Ведь знал же, понимал, что жизнь его будет непредсказуема и опасна! Нет! Все равно прельстился домашним уютом и добрыми душами бабушки и внука, которые его согревали, привязывали к этому месту посильнее любых оков. А теперь, как видно, придется рвать с мясом, иначе могут попасть эти люди, ставшие ему родными, в безжалостные жернова Копейщиков.

Сначала Олег хотел потихоньку взять лыжи и отправиться к Глухариной пещере, не говоря никому ни слова. Но он понимал, что если не придет вовремя с работы, то баба Марфа будет волноваться. Поэтому нужно было зайти и предупредить старую женщину, чтобы ложилась спать и не ждала его, а у него дела еще есть. Обметя веником-гольцом из осенней полыни снег с обуви, Олег тихо вошел в дом. Старушка вскинула на него обеспокоенный взгляд, а увидев его живого и здорового, облегченно выдохнула и кинулась к печи, собираясь кормить своего постояльца. Олег остановил ее порыв, тихонько проговорив:

– Баба Марфа, я на секундочку забежал, сказать, чтобы ты не волновалась и не ждала меня. Я сейчас ухожу, у меня еще дела есть.

Бабулька встревоженно всплеснула руками.

– Господь с тобой, сынок! Какие же еще дела? Ночь на дворе…