Патрульные Апокалипсиса - стр. 26
– Да, майн гepp. В этот час самые благоприятные ветры.
– Ну, уж хуже того, что было сегодня, трудно придумать. – Пилот быстро отъехал, а врач подошел к двери, посмотрел на глазки камер наверху и нажал круглую черную кнопку справа от притолоки. – Доктор Ханс Траупман по приказанию генерала фон Шнабе.
Дверь открыл мужчина лет сорока, в белой больничной одежде.
– Герр доктор Траупман, как приятно снова вас видеть! – радостно воскликнул он. – Прошло уже несколько лет с тех пор, как вы читали лекции в Нюрнберге. Добро пожаловать!
– Danke.[35] Жаль, что сюда так трудно добираться.
– Уверяю вас, путь через горы вам бы еще меньше понравился. Надо пройти не одну милю, а через каждые две-три сотни метров снег становится все глубже. Секретность недешево обходится… Пойдемте же, выпейте шнапса и передохните несколько минут, а тем временем мы поговорим. Потом вы увидите, как мы продвинулись. Признаюсь: успехи замечательные!
– Выпьем позже, а поговорим в процессе обследования, – возразил гость. – Мне предстоит долгая беседа с фон Шнабе – не очень приятная перспектива, – я хочу выяснить как можно больше и поскорее. Он спросит о моем мнении и будет считать меня ответственным за это.
– Почему меня не приглашают на эту беседу? – возмущенно спросил молодой врач, когда они уселись в приемном покое.
– Он считает вас, Герхард, человеком слишком пылким. Его восхищает ваш энтузиазм, но он не доверяет ему.
– Господи, да кто же лучше меня знает, как протекает этот процесс? Ведь это мое открытие! При всем моем уважении к вам, Траупман, это моя сфера, а не ваша.
– Мы с вами это знаем, но наш генерал, не имеющий отношения к медицине, не может этого понять. Я – нейрохирург и имею определенную репутацию как специалист по черепно-мозговым операциям. Мое реноме и заставило его обратиться ко мне, а отнюдь не мой опыт. Итак, скажите… Как я понимаю, вы считаете теоретически возможным изменить мыслительный процесс без применения препаратов или гипноза. Эта теория напоминает научную фантастику на тему парапсихологии, но так же относились не столь давно и к пересадке сердца и печени. Как же все-таки это достигается?
– По сути, вы сами ответили на свой вопрос. – Герхард Крёгер рассмеялся, и глаза его заблестели. – Уберите начальные буквы «транс» из слова «трансплантация» и замените их буквами «и» и «м».
– Имплантация?
– Вы же вставляете стальные пластинки, верно?
– Конечно. Для защиты.
– Я занимаюсь тем же… Вы ведь делали лоботомию, не так ли?
– Конечно. Чтобы ослабить давление электричества.
– Вы произнесли еще одно магическое слово, Ханс. «Электричество» – электрические импульсы, рождающиеся в мозгу. Я произвожу микрорасчеты и вставляю в мозг такую крошечную штучку, что на рентгене она кажется легкой тенью.
– И что же это за штучка?
– Чип компьютера, полностью совпадающий с электрическими импульсами человеческого мозга.
– Что-что?
– Через несколько лет психологическое внушение тех или иных людей уже отойдет в прошлое. Промывание мозгов войдет в историю!
– Вернется?
– Последние двадцать девять месяцев я экспериментировал с тридцатью двумя пациентами – вернее, прооперировал их, причем человек пять, а то и больше, находились на разных стадиях развития…
– Как я понимаю, – прервал его Траупман, – это были пациенты, которых вам поставляли… из тюрем и из других мест.