Пастырь из спецназа - стр. 18
Он чувствовал глубокую внутреннюю порочность этих приезжих, а костолицый миссионер и вовсе вызывал странные, сродни страху, чувства. Но как объяснить, как донести до людей все, что он видит и чувствует? Священник лишался ясности ума и спокойствия сердца.
Сочельник пролетел стремительно. Отец Василий даже не заметил, как за окнами храма стемнело, день подошел к концу, а до Рождества Христова осталось буквально несколько часов. Никого из прихожан уже не было, и он аккуратно закрыл храмовые двери и торопливо двинулся в бухгалтерию – следовало немного подкрепиться и отдохнуть, с тем чтобы с новыми силами продолжить служение…
Олюшка накормила его, а затем, когда он прилег, бережно укрыла пледом. И лишь к трем утра разбудила нежным поцелуем.
– Вставайте, – тихо сказала она. – Пора готовиться…
Священник открыл глаза. Ему было на удивление хорошо. В душе поселился покой, тело отдохнуло, а разум был ясен и светел. Отец Василий поднялся, неторопливо умылся, попил компота из сухофруктов, оделся и вышел во двор.
Шел снег. Крупные, мягкие хлопья бережно опускались на серые утоптанные тротуары и обтаявшие за время последней оттепели газоны. Природа искренне радовалась великому христианскому празднику. Священник неторопливо двинулся вокруг храма, всей душой ощущая царившее вокруг благолепие… У стены мелькнула тень, и священник улыбнулся мелкой, пугливой мысли. Но у дверей в нижний храм он все-таки приостановился и внимательно огляделся по сторонам: забор, двор, дверь…
Уже в следующий миг отец Василий почувствовал, как зашевелились мелкие волоски на его шее и руках: дверь в нижний храм была распахнута настежь, и мягкие белые хлопья летели внутрь, устилая короткую лестницу.
– Господи, помилуй! – взмолился он, кинулся по ступенькам вниз и щелкнул недавно отремонтированным выключателем.
Внутри словно прошел Мамай! Иконы оказались безжалостно содраны со своих мест, оклады помяты, а стекла варварски разбиты. По стенам словно кто-то в неистовой злобе молотил гигантской кувалдой, а на полу тонкими меловыми линиями были выведены круги, пентаграммы и странные, зловещие символы и буквы!
Отец Василий стремительно развернулся, выскочил во двор и, пригнувшись к снегу, словно ищейка, помчался по свежему, отчетливо видному в лунном свете следу.
Он миновал целых два квартала, когда заметил вдали темную мужскую фигуру. Человек бежал, широко размахивая руками и легко перепрыгивая через гнилые бревна и когда-то брошенные строителями куски свай. Он определенно не знал, что за ним кто-то гонится, и даже не оглядывался. И тем не менее, несмотря на то что священник прибавил ходу, дистанция между ними продолжала увеличиваться. А когда вдоль дороги потянулись однообразные шанхайские бараки, человек просто исчез – словно растворился в воздухе. Некоторое время отец Василий еще пытался «взять след», но минут через пятнадцать, осознав бесплодность своих попыток, побрел назад. Плечо саднило, по груди текло что-то мокрое, и он понял, что швы, наложенные после нападения на него в храме, разошлись. Но заниматься собой было некогда, нужно было звонить в патриархию.
– Ничего не трогайте. Мы высылаем специалиста, – только и сказали в патриархии.
– Как я могу это не трогать?! – прорычал отец Василий. – Сегодня же Рождество!