Пару штрихов тому назад - стр. 8

Олег пытался что-то ответить. Прошел всего день с того случая у озера. Форточка была открыта, порыв ветра подхватил лежавшую на столе газету, пронес ее по всей комнате, ударил об дверь. В коридоре тихо заскулила собака. Шторы хлопали по батарее, словно зрители аплодировали в театре, удивляясь и радуясь ярким моментам постановки, когда всеобщий восторг проносится по залу и потом так же плавно утихает.

– Не помнишь? А это я! Ты думаешь, что ничего уже не исправить? Не чувствуешь за собой вины? Странно. Мне смешно, знаешь, Олег, это действительно забавно.

– Откуда? – шептал Олег и, как ему казалось, бежал куда-то под аплодисменты, а за ним, молча и аплодируя, бежала целая толпа. Как плохо, что не видно лиц. Только капюшоны. Нет, где же он – обрезок арматуры? Бежать – это единственный, точно, единственный вариант спастись. Да что им, в конце концов, нужно? А вот и знакомый парк, озеро. Озеро, как хорошо, как спокойно. Озеро меня спасет. Позади смолкли аплодисменты. Олег шел уже по пояс в воде, не оглядываясь. А чей-то голос шептал…

– Эй, ты забыл меня! Куда ты? Ты не умеешь плавать! Возвращайся, идиот! У меня твой проклятый железный прут.

– Я хочу вернуться, – уже почти кричал Олег. – Где кладбище? Почему его нет? Куда ты его дел?

– Глупый, его еще нет – посмотри. И домов тоже нет.

Олег почувствовал, что начал захлебываться, его тянуло вниз, ноги стали ватными, перестали чувствовать дно.

– Глупый, хотел легко отделаться! Тебе с этим жить! – Голос прозвучал совсем рядом, и через мгновения чьи-то худые руки вытолкнули его на поверхность. Возле Олега, всего в шаге, по пояс в воде, в намокшем холщовом плаще стоял тот самый… – Узнал, как это забавно, когда тебя узнают. Значит, ты хорошо меня тогда рассмотрел, запомнил, а делаешь вид, что не помнишь. Ну, мне пора, до встречи. Скоро ты все поймешь, но помни, что помочь тебе некому!

Он пошел по направлению к берегу, где-только тенью угадывалась дожидавшаяся там толпа. Может, и не было толпы? Был только он?

– Не… – Олег пытался что-то сказать. Первый луч осеннего рассвета робко, словно впервые за всю мировую историю, коснулся воды. Вот и кладбищенская ограда, вот дома за деревьями, вот дорога наверху, за кустами и насыпью, старые покрышки на берегу, осколки в песке под водой – только бы не наступить.

Шторы хлопали по батарее. Форточка распахнулась от ветра – так бывает, удивляться совершенно нечему. Скулила собака в коридоре. Доносился шум от дороги. Все было как всегда. Олег сидел на кровати в поту, смотрел на свои руки, тяжело дышал.

– Странно, почему же в первую ночь мне этого не снилось? И так снится всем, кто убил? – Почему-то Олег только сейчас осознал, что тот парень действительно мертв.

На кухне засвистел чайник. Олег слышал, как мама включила телевизор, загремела посудой, как что-то говорила собаке.

– Со мной все нормально – просто идиотизм какой-то снится, не выспался, и сколько я тебя просил, сними у меня эти старые шторы! – Олег был вне себя.

Мать молча пододвинула к нему поближе тарелку с гречневой кашей и налила крепкий чай из маленького эмалированного чайника.

– Здорово, пацаны. – Олег был явно рад увидеть привычную компанию во дворе, на двух скамейках у детской площадки.

Вокруг все было закидано окурками, пивными бутылками. Во всем дворе знали, что это их место. Никто, кроме них, не мог занимать эти скамейки. На стене бетонного гаража, что был неподалеку, черной краской была сделана надпись «Россия для русских», а чуть ниже, меньшего размера буквами чья-то дрожащая рука вывела «Гавна самавар». Олега эта надпись всегда забавляла: «Что за малолетки, дебилы – слово “говно” и то правильно написать не могут, что говорить про “самовар”».