Партработник - стр. 21
Что касается меня. После той майской публикации меня продержали год взаперти. В смысле, в «Правде» ничего из моих материалов о Волгограде не печатали. Ни из сельского хозяйства, ни промышленности. И говорили: «Старик, ну понимаешь, не будем дразнить гусей. Давай не будем. Давай не будем…». А год спустя предложили на выбор: Ленинград или Воронеж – дескать, надо переезжать. «Ты с Калашниковым не сработаешься. Он по-прежнему требует, чтобы тебя перевели. Мы знаем, что он даже к Горбачеву ходит с этой просьбой. Но Горбачев считает ниже своего достоинства заниматься каким-то корреспондентом и давать указания Афанасьеву». Я выбрал Воронеж, так как это была сельскохозяйственная зона, а я тяготел к сельскому хозяйству. И в августе 87-го года выехал в Воронеж. Но Волгоград я регулярно навещал. Встречался с друзьями.
И вот где-то в 1989-ом году мой добрый и старый друг Евгений Семенович Павловский, директор Института ВНИАЛМИ (Всесоюзный научно-исследовательский институт агро-лесомелиорации) показал мне совместное постановление обкома и облисполкома по реализации агро-лесо-мелиорации в Волгоградской области. Конечно, читал я его и с радостью, и с печалью, потому что к тому времени уже никто реализацией этого постановления не занимался. Накатывал 1990 год и мне было жалко, что так сразу разумно не поступил Калашников, когда приехал в 1984 году. Для реализации этой программы я не пожалел бы ни сил, ни времени. Но было уже поздно. Время ушло – я это понимал прекрасно – что никто ничего не сделает. И еще было обидно, что во время нашей первой встречи с Калашниковым, когда я пришел ему представиться -кто я, что я – я ему рассказал об этой системе, подготовленной в институте. И мне было удивительно, что он мой рассказ воспринял ну с каким-то раздражением. Это было довольно заметно. И вообще расценил как попытку журналиста учить его, первого секретаря обкома партии. Ну никакого желания учить его у меня, вот, честно говоря, не было. Я просто надеялся, что мы будем соратниками в реализации этого благого дела. Но не судьба! О последующих событиях я ничего сказать не могу, поскольку я в Волгограде не был ни непосредственным участником, ни даже не получал информации какой-то из первых рук. То есть, о последующих событиях ничего сказать не могу, да и, наверное, нет смысла».
Папа мне рассказывал, как после той статьи по настоянию Калашникова в область из «Правды» прислали двух московских корреспондентов, которые должны были написать другую – «хорошую» статью об успехах первого секретаря обкома в сельском хозяйстве. Папе Калашников поручил повозить их по хозяйствам, познакомить с председателями соответствующих колхозов и совхозов. И папа их возил как секретарь обкома по идеологии. Он мне рассказывал, что те корреспонденты из Москвы прекрасно понимали, зачем это все, о чем поделились тогда с отцом в доверительной беседе. Поэтому делали они свою работу без энтузиазма, «для галочки», как говорится. Поскольку понимали, что вся правда (извините за каламбур) была уже написана в той майской статье в «Правде», а от них требуется написать сказку. Не знаю, появилась ли та, «хорошая» статья. Мне кажется, что так и не появилась – я бы ее обязательно увидел.
Вот так первый секретарь обкома расправился с собкорром «Правды» по своей области за единственную критическую публикацию. Такая же нетерпимость к иному мнению проявлялась по отношению к коллегам – секретарям обкома, не говоря уже о чиновниках рангом ниже. Там это все приобретало параноидальные формы.