Партнёры (не) по бизнесу - стр. 4
Теперь это мой крест. Знать, что я причастен к смерти отца.
Дэн тушуется, он один понимает, что я сейчас чувствую. Мы с ним как близнецы. Может поэтому бегали в детстве за Алиной.
– Мам, – сжимает вилку. – Принеси водки. Помянем дядю Валеру.
В комнате стоит гнетущая тишина. Альберт, отец Дэна, молча разливает прозрачную жидкость.
– За Валеру. Не чокаясь. Пусть земля тебе будет пухом, брат, – опустив взгляд, говорит он.
Дядя никогда в жизни не упрекал меня в смерти брата. Ни словом, ни делом. Да больше, чем я, меня никто не сможет пристыдить.
Горячая жидкость, жжет гортань, прижимаю руку с рюмкой к носу. Отвык я от нашей беленькой на чужбине. Или это Россия мне чужая? Не знаю. Дом, это там, где тебя ждут, любят. А так, как некому ждать и любить, то и дома нет.
Чужой. Неприкаянный. И даже сотни красивых девушек неспособны отогреть льдину в груди.
Для Америки, возраст двадцать пять ерунда. Редко кто в таком возрасте женится. А я уже устал. Хотел бы встретить ту единственную, что отогрела холодного мальчика. Но увы. Никто не торкает.
А вот сегодняшняя встреча пробудила целое пламя. И пусть мои чувства были далеки от чистых и прекрасных, но они были такими мощными, что меня на мгновение пригвоздило к земле.
Думал ли я о ней, вспоминал? Иногда. Когда совсем тоскливо становилось. Но потом влюбленный подростковый флер пропадал, и я понимал, что в таком возрасте она наверняка располнела. Лицо покрылось морщинами, а в черных, как сама ночь глазах, больше не горит пламя огня.
Как же я удивился, поняв, что эта соблазнительная девушка, с белой как снег кожей – это она.
Поблагодарив Любовь Степановну за вкусный обед, поднимаюсь в комнату, отведенную мне. В детстве, я часто ночевал здесь. Все привычно, по-старому. В комнате идеальный порядок. Ни пылинки, на кровати ни единой складки. Как я люблю. Семья Волковых хоть и не бедствует, но Любовь Степановна убирает огромную площадь сама. Не любит чужих на своей территории. За это я её уважаю. Сам такой.
Расстегиваю черный ремешок часов, аккуратно кладу их на прикроватную тумбочку. Достаю вещи из чемодана, раскладываю их на полке. Костюмы в чехле размещаю в шкафу.
Тут мы с братом полная противоположность. У него вечный бедлам. Разбросанные по дому носки, коробки из-под пиццы. Иногда женские трусики. Хотя в его доме на берегу Тихого океана постоянно убирается клининговая служба. Что сказать. Засранец. И даже долгая служба в армии не смогла его исправить.
Я довольно осматриваю аккуратно сложенные как по линейки вещи, раздеваюсь, вешаю джинсы и футболку на стул, иду в ванну.
Контрастный душ не способствует расслаблению. Перед глазами белая кожа Алины, как я сминаю её пальцами, оставляя красные следы пальцев. Ярко-малиновые чувственные губы, над которыми располагается губной желобок, (мой личный фетиш), манят коснуться их. Смять пальцами, укусить, услышать этот сексуальный голос, произносящий мое имя.
О, да, малышка! Опираюсь локтем о кафель, рука сама тянется к твердому члену. Воображение рисует, как я вхожу в ее рот, и не жалея трахаю. Как она давится, а из черных омутов полных похоти катятся слёзы. Жар устремляется вниз, пока рука активно дрочит на желанную картинку. Оргазм, лавиной сносит меня. И лишь спустя минуту, я осознаю, что сделал.