Партия, дай порулить - стр. 7
– Здесь вы будете отмечать свои победы. Поможете кому-нибудь и сразу отметите красной пятиконечной. А если дело в разработке, то зеленой, – Вениамин разложил на столе бумажные звездочки.
– А если не сможем помочь? – уточнила Кира.
– Тогда черную. Но я думаю, что черных звездочек будет немного. Скоро выборы. Все расстараются, чтобы поднять рейтинг партии, – со знанием дела сказал Вениамин.
– А вы, молодой человек, достаточно цинично рассуждаете для своего возраста. Мы помогаем людям не потому, что скоро выборы, а потому что наша партия стремится реально помочь народу.
Интересный мужчина средних лет с сединой на висках и с тонкими усиками над верхней губой укоризненно покачал головой, глядя на Краснова. Усы ему шли, но были, по мнению Вени, ужасно старомодны. Наверное, именно так должны выглядеть дипломаты, опять же, по мнению Вениамина. На бедже было написано «Сергей Торопов».
– Ага, как же! – засмеялся Веня. – Все партии хотят помочь народу, пока не прошли выборы. А потом начнут делить портфели, и станет не до помощи людям.
– Интересно, как с такими мыслями вы пришли в партию? – возмутился Торопов.
– Перестаньте мучить мальчика, – вступилась за него Кораблева. – Он делает свое дело, а нам надо делать свое. Извините.
В этот момент в приемную зашел высокий старик, с достоинством всех оглядел и прямиком направился к Кире.
Глава 3
После работы Сергей Торопов шел по улице Багрицкого, ища дом под номером 17А. Из-за странной нелогичной нумерации он блуждал вокруг да около битых полчаса. Нужное здание нашлось, наконец, в глубине двора. Он подошел к кирпичной пятиэтажке, поднял голову и с тоской посмотрел наверх.
Три дня назад Антон Семенович попросил его разобраться с одним деликатным делом. Вернее, нет, не так. Не с деликатным, а с его личным, собственным. Такие вещи Торопов очень не любил, но делать было нечего.
– Понимаешь, Сергей, моя мама очень беспокоится, – говорил ему накануне Востриков. – У нее есть подруга детства, Ноэми Юльевна Вассерман. Так вот, у той появились какие-то очень беспокойные соседи. Она пожаловалась маме, что к тем постоянно ходят толпы людей, причем бритоголовых, в кожаных куртках. Она переживает, думает, что это скинхеды. Ее внука несколько лет назад такие вот избили до полусмерти. Ну и теперь моя мама за нее волнуется. Ты у нас человек деликатный, дипломатичный. Будь добр, сходи туда, прозондируй почву.
Ну и как выполнить это поручение? Прийти и спросить: «Скажите, пожалуйста, вы случайно не антисемиты»? Вообще-то для всяких «деликатных» поручений у партии имелся Марк Борисович Капельман. Востриков мог бы его попросить… Ах, да, его-то как раз и не мог.
«Капельман, Капельман, улыбнитесь, ведь улыбка – это флаг корабля», – тихонечко пропел Сергей себе под нос. Он вынул из кармана листок, на котором Антон Семенович записал адрес проблемной квартиры. Вот интересно, что бы сказал графолог, глядя на крючочки и закорючки, гордо именуемые почерком. Буквы, да и цифры, сплошь состояли из затейливых петелек, хаотично наползающих друг на друга. Ну вот как понять 33, 38 или 88? Хотя, в доме 60 квартир. Или, может, эти закорючки означают цифру 6? Нет, пожалуй, загогулина – или три или восемь. Позвонить Вострикову и уточнить – значит расписаться в неумении решить ситуацию самостоятельно. Ничего, разберемся. Вот это крючок или кружок?